В журналистике я оказалась случайно. Как пушкинская старуха, прожившая со своим стариком 30 лет и 3 года, до того ровно столько же я проработала в разных учебных заведениях. Сразу после вуза — учительницей русского языка и литературы в обычной школе в Целинном крае, затем 17 лет преподавателем на кафедре русского языка в своем родном Петропавловском пединституте, еще 8 лет — завучем медучилища и директором торгово-кулинарного ПТУ в Аркалыке, в маленьком городке, выросшем из поселка геологов. Там добывали бокситы – сырье для алюминия.
В конце 80-х годов, в разгар перестройки, когда была объявлена очередная кампания борьбы с переизбытком чиновников в стране, от которого якобы и наступил всеобщий дефицит, в Казахстане решили провести реорганизацию некоторых предприятий и организаций. Мое небольшое ПТУ, тоже в целях экономии на зарплате директора и завуча, должно было слиться с другим, очень большим училищем. Мне, как и всем моим опытным коллегам, не грозила безработица, наоборот, всех охотно взяли в другие учебные заведения, а мне предложили на выбор равноценную должность в объединенном училище или в управлении профтехобразования. Но столько сил и сердечного тепла было отдано детям с непростыми судьбами, стало так обидно, что одним росчерком пера какого-то чиновника уничтожается то, что создавалось долгие годы! К тому же до пенсии оставалось только три года и не хотелось начинать все практически заново. И без того мне, филологу, пришлось заниматься не своим делом, а сложными хозяйственными делами: строить новый корпус, оборудовать кабинеты, столовые. Все эти прорывы канализации, водопровода, замена размороженных батарей, ремонт протекающей крыши, отсутствие тепла! А бесконечные происшествия с учениками, их приводы в милицию! Наркомания мальчишек, их драки, беременности несовершеннолетних девчонок! За что только не приходилось стоять на ковре в горкоме партии и перед строгими очами чиновников разного ранга!
Совать голову в эту петлю снова так не хотелось! И тут мне совершенно неожиданно предложили поработать на Тургайском областном радио. Не потому, что кто-то разглядел мои журналистские таланты. Просто в маленькой казахской области долго не могли найти человека для русского отдела новостей.
Как я колебалась, принимая это предложение! Но любопытство кошку сгубило. Я махнула рукой: а! доработаю до пенсии – и оказалась совсем в другой отрасли. Не могу похвастаться, что дело сразу пошло как по маслу. Свобода слова, конечно, существует, но не для рядового журналиста. Например, вышестоящее начальство надо не критиковать, а только хвалить. Государственные тайны типа номеров воинских частей, копающих картошку близ городка, где стоят ракеты, выдавать нельзя. И сам городок нельзя называть. Доставалось даже за то, что фамилии руководителей области, стоявших 1 Мая на трибуне, написала не по чину, а по алфавиту.
Но работалось коллективе Аркалыкского радио замечательно! «Молодого» журналиста поддерживали и опекали коллеги. Иначе я могла вернуться в свою педагогику, а им пришлось бы самим готовить к эфиру новости. А какая компания! В казахской редакции есть поэты, писатели, настоящие публицисты, авторы нескольких книг. Как водится среди интеллигентов, почти все оппозиционеры. Не имея возможности излагать свои гениальные идеи в эфире, они ведут закулисные разговоры кулуарно. Какие это разговоры! Все знают, как переустроить страну! Странно, но вся русская редакция – из учителей, что меня успокаивает. Я не белая ворона!
Нельзя сказать, что я абсолютно не представляла себе работу журналиста. Еще в школе создавала творческие кружки, детский театр – а это инсценировки, сценарии. Время от времени я писала в северо-казахстанскую областную газету «Ленинское знамя» о работе института и школ города.
Начиная работать на Тургайском областном радио, я пошутила: «Не пожалейте: там, куда я прихожу, сокращают кадры или вообще закрывают контору!» И дошутилась: через полгода появились слухи, что ликвидируют даже не облрадио, а всю Тургайскую область. Так и вышло: ее разделили между Целиноградом и Кустанаем. Все областные организации были закрыты. В «столице» области, в маленьком уютном Аркалыке, каждый десятый житель, и не обязательно чиновник, оказался безработным.
Где-то там, наверху, родилась идея открыть в городе филиал предприятия, выпускающего электронику. Собрали всех сокращенных чиновников среднего звена, машинисток, секретарш. Наставники «понаехали» из Свердловска и стали учить их паять платы. Ни одно изделие, сляпанное новыми электронщиками, не прошло контроля. Сплошной брак! Идея сдохла прежде, чем ее воплотили в жизнь. Свердловские электронщики отбыли восвояси.
Меньше всего пострадали как раз крупные чиновники. Их отправляли в другие регионы, иногда на более высокие должности. Многих принял Целиноград, через несколько лет превратившийся в роскошную Астану. Других разбросали по разным областям Казахстана.
Первого секретаря Тургайского обкома партии Е.Н. Ауельбекова чуть раньше отправили «в горячую точку» — в Кызылординскую область. Проверка ЦК Компартии Казахстана обнаружила там все возможные недостатки. Самые главные – невыполнение планов партии и правительства, взяточничество, кумовство. Решительный Еркин Нуржанович принялся наводить там «конституционный порядок». Разогнал 40 старых чиновников, кое-кого повысил в должности, а тринадцать новых, проверенных им на прежней работе, пригласил из Тургая.
Острословы тогда говорили: Кызылорду переименуют в Кызылтургай. И еще: налетели «красные воробьи», имея в виду значение слова «торгай» — «воробей». Одним из этих 13 «воробьев» был мой муж В.С.Казимирчик, тогда тоже работник обкома партии. Таких называют спичрайтерами – пишущими речи.
Я не стала голову ломать и искать новую работу. До пенсии год-другой можно поработать опять на радио! Так я оказалась в коллективе Кызылординского областного радио… в сельской редакции. Никто не спросил меня, понимаю ли я хоть что-то в сельском хозяйстве. Видимо, как «самую юную», меня частенько отправляли в командировки по области.
Примерно через два года, по указанию городского обкома партии, при областной газете «Путь Ленина» была создана «Служба доверия». В то время, как это часто бывает на сломе времен, участились случаи правонарушения и самоубийств среди подростков. Да и других проблем, знакомых мне по педагогической работе, хватало.
Редактор газеты требовал, чтобы дежурные по «Службе» писали статьи на темы, волнующие подростков. Что делать – писали! Довольно скоро редактор предложил мне перейти в его газету. Я завела шарманку о моем предпенсионном возрасте и услышала в ответ: «Вы, что, носки вязать собираетесь? Время покажет, кто тут пенсионер!» Он сам был чуть старше меня.
И время показало. В разных кызылординских изданиях, на радио и телевидении после выхода на пенсию я работала еще 13 лет.
Когда наступило время частной прессы, в редакции стали появляться «покупатели» из столичных газет. Просмотрев подшивку нашей газеты, они просили пригласить в кабинет редактора «этого А.Казимирчика». Шеф хихикал, когда посланец, например, «Каравана», таращил глаза, увидев, вместо перспективного парня, ветерана, которому «пора носки вязать». Но, человек вежливый, он предложил мне поработать в газете пару месяцев с испытательным сроком. Срок растянулся на несколько лет. Потом на смену «Каравану» пришла газета «Время», плюс два частных чимкентских издания.
Так я стала корреспондентом сразу четырех газет одновременно. Было из чего выбирать. Чтобы не «ходить в лавку», не дежурить по ночам в типографии, а быть свободным охотником, я остановилась на только что открывшейся городской газете и продолжала сотрудничать с прежними изданиями Алматы и Шымкента, каждую неделю отправляя в них толстенные конверты, стараясь не повторяться. Носки вязать было некогда.
Надеюсь, когда-нибудь напишут историю создания казахстанской свободной прессы. У ее колыбели часто стояли люди, часто далекие от журналистики, с авантюрной жилкой, а финансировали издания обычно «новые казахстанцы», заработавшие свои деньги совсем не в СМИ, но у каждого был свой резон иметь собственную газету. Иногда просто для престижа. Очень скоро у журналистов, ушедших в такие издания, наступало отрезвление от «пьянящего воздуха свободы»: раньше они работали «по указанию партии и правительства» – теперь приходилось подстраиваться под требования хозяев якобы «свободной прессы».
В 2001 году по семейным обстоятельствам пришлось перебраться в Тулу, к сыну. Та маленькая городская газета в Кызылорде, которая служила мне чем-то вроде корпункта, сначала разорилась, потом ее купил хозяин крупного супермаркета, чтобы рекламировать свои товары. Сотрудников опять перетасовали, оставив «нужных людей». Вспомнили про меня и пригласили сотрудничать.
Сейчас я почти ровесница Северо-Казахстанской области. Дети и внуки ворчат: зачем тебе нужно часами сидеть у компьютера? Моя бабушка ответила бы на этот вопрос просто: «Привыкла собака за телегой бегать, она и за санями побежит». Я скажу еще проще: «Интересно»!
В Петропавловске прошла большая часть моей жизни. В юности мы вместе с друзьями – однокурсниками занимались в кружке краеведения М.И. Бенюха, всегда увлекались фотографией. С той поры осталась любовь к истории родного края, накоплены знания о ней и впечатления о людях, сыгравших большую роль в жизни моей семьи. Хочется вспомнить всех и сказать спасибо.
А. КАЗИМИРЧИК
