Памяти Джими Хендрикса. Памяти Семёна Кирсанова

Вышедший в конце 70-х миньон Давида Тухманова «Памяти гитариста. Памяти поэта» у кого-то вызвал восторженную реакцию, кто-то, сравнивая эту работу с диском «По волне моей памяти», считает её качественно иной. Я же всегда воспринимал данную пластинку как логическое продолжение знаменитого концептуального альбома. И сегодня интернет-гость «Петропавловск.news» — исполнитель этих интереснейших композиций Александр Евдокимов, в своё время участник таких популярных ансамблей, как «Добры молодцы», «Красные маки» и «Поющие сердца».

— Александр, расскажите, пожалуйста, когда и как началась работа над миньоном Тухманова?
— Это было, если не ошибаюсь, в 1975-м году, я был на студии «Мелодия», с «Добрыми молодцами» писали пластинку. И вдруг меня позвали к телефону, я очень удивился, думаю: кто меня в Москве может позвать к телефону на студии? На том конце провода сказали, что это Татьяна Сашко, супруга Тухманова, чем я был совершенно поражён, это для меня было неожиданно. Она предложила мне приехать к ним домой. Я приехал, они сказали, что у них есть две баллады, которые были написаны тогда же, когда и песни для диска «По волне моей памяти», и что эти баллады очень сложные, поэтому не нашлось вокалиста, чтобы записать – там был очень большой диапазон. И гитарист Борис Пивоваров…

— Который играл на записи «По волне моей памяти»…
— Да, и он предложил меня. «Добры молодцы» были во Львове, он услышал меня на концерте, потом львовские музыканты, хорошие ребята, пригласили меня на сейшен к ним в клуб. Я там немножко попел, и он меня услышал, не знакомился со мной, но предложил меня Тухманову на эти две баллады. Я спел несколько песен, потом Давид Фёдорович с Татьяной Алексеевной показали мне одну из баллад и говорят: «Могли бы спеть кусочек?» Там был 4-дорожечный магнитофон, Тухманов записал меня и сказал: «Это нормально, а вот это вы можете спеть?» (там как раз был фрагмент высокий). Я спел, он говорит: «Отлично». И мы стали готовиться к записи, подготовка заняла две недели, бэк-вокал должны были петь девочки, которые пели на альбоме «По волне моей памяти». Я сказал: «А давайте я спою!», хотя ни разу не пел бэки (смеётся). Тухманов мне: «А вы можете?» Я ему: «Да». Так решили, что бэки буду петь я. Потом началась запись на студии фирмы «Мелодия», по-моему, было четыре смены. Приблизительно вот так всё происходило.

— Впервые я услышал «По волне моей памяти» по местному радио, причём трансляция велась с винила. Впечатление было мощным. Но не менее мощным оно было, когда я прослушал «Памяти гитариста» и «Памяти поэта».
— Дело в том, что у меня это была первая запись, вообще первая запись в жизни. До этого я работал на танцах у нас в Твери, в городском саду, у меня была своя группа. Сейчас молодому поколению повезло, и я за них очень рад, что они могут писаться, у них есть аппарат любой, любые гитары, всё, что хочешь. А у нас тогда ничего не было, я даже не слышал своего голоса, и в то время были очень популярны «Весёлые ребята»…

— С пластинкой «Любовь – огромная страна»?
— Да, и мы копировали такой московский говорок, на чём я немножко погорел, когда стал петь «Памяти гитариста». Голос получился тонкий, немножко по-другому я пел «Памяти поэта». И когда я в первый раз услышал свой голос, сказал: «Давид Фёдорович, что это у меня такой голос?» (смеётся). Он говорит: «Какой?» Я говорю: «Тонкий!» Он мне: «Ну, какой есть!» Причём интересно, что простые какие-то куски получались сложнее, что ли, а сложные давались мне легко, к счастью. Конечно, хочу сказать, что сама запись была гораздо интереснее, она плотнее звучала, но в то время был худсовет, и они всю её запрессовали. Но вышло то, что вышло, я благодарен Давиду Фёдоровичу и Татьяне Алексеевне, которая сама занималась со мной вокалом, ей хотелось услышать, как она это слышит.

— Честно говоря, для меня загадка, почему эта пластинка не получила такой же популярности, как «По волне моей памяти». Может быть, просто осталась в тени?
— Для меня это была тоже загадка. Музыкантам нравилось, но, видимо, не нравилось чиновникам от культуры. Дело в том, что одну фразу или даже две мы переписывали через год. Там было, по-моему: «Пьерошка в одежде ёлочной, в ненастиях уцелев». Это не понравилось наверху, и миньон не выпускали два года, по-моему. Он был записан в 1975-м, через год мы переписывали, и только ещё через год пластинка вышла. В то время вообще очень сложно было с музыкой пробиться. Потом, как говорил Тухманов, это же не просто «Памяти гитариста», композиция изначально посвящалась памяти Джими Хендрикса. И «Памяти поэта» — памяти Семёна Кирсанова, который умер от рака горла, вот почему там была строчка: «А было кровоточенье из горла, когда он пел». Но сказали, никаких Джими Хендриксов, тем более опального Кирсанова. И поэтому написали: «Памяти гитариста. Памяти поэта». Работа интересная была, конечно.

— В то время гремел ещё один хит Тухманова – «Остановите музыку» в исполнении Валерия Павлова…
— Да-да. «Остановите музыку» я тоже пел, с «Красными маками», после «Добрых молодцев» я работал там. Записал, есть даже миньончик — «Не успокоимся» (польская песня, переведённая на русский язык) и «Остановите музыку». А сейчас я живу в Твери, пишу свою музыку, писал на английском, это тоже есть на моём сайте под рубрикой «Непопулярная музыка», где я раскрываюсь как музыкант.

— Спасибо Вам огромное за интервью! И ещё раз спасибо за выдающуюся работу с Тухмановым…
— Вам спасибо за звонок, удачи! А за те композиции спасибо Давиду Фёдоровичу, я был обыкновенным исполнителем. Конечно, тоже свою лепту внёс, некоторые «фишечки», которые я предложил, были интересные, например, фальцетом когда пел. Все спрашивали: что там, мини-муг? Я говорю: нет, я голосом. Никто не верил. Там большой скачок, хотя я этого не понимал даже – ну, мне Господь дал вот такой голос, это не моя заслуга, дано просто, и всё. Поэтому мне казалось: что такого, пою и пою…

Беседовал Дмитрий АВДЕЕВ