О загадках большого чиновника: Ауельбеков Еркин Нуржанович (1930-1999)

Первые лица любого региона — пусть это маленький аул или огромная страна — всегда на виду, всегда под пристальным вниманием народа. Ведь выбирая руководителя и даже получая его по назначению свыше, люди ждут, что их собственная жизнь изменится к лучшему.

Вот и интересуются, что за личность их бастык? Честный ли? Порядочный? Бережлив ли? Или, как та кура – дура, гребет от себя, разбрасывая народное добро? Или все в дом — в свой, конечно? Не любим мы еще тех, кто пробирается к высокому креслу этаким демократом, а очутившись в нем, начинает корчить из себя первого умника на деревне и обижаться, что народ ему достался какой-то не тот! Тупой! Быдло! А разве нельзя судить об отце-руководителе по поведению его детей? А что за штучка его жена? Так что интерес народа к личности первых лиц логически обоснован. И тем, кто рвется во власть, нечего обижаться. Знали, на что шли.

В советское время не было принято хоть что-то говорить о личной жизни «больших людей», их пристрастиях и увлечениях. Это сейчас про «их нравы» мы можем прочитать, кому, конечно, интересно, кто из руководителей чем увлекается. Рыбалкой в местах отдаленных, дзюдо или танцами с юными созданиями на загородной вилле, как итальянец Берлускони, о котором пресса даже сообщала, что он волосы себе на лысину пересадил и подтяжку лица сделал! Про первое лицо в РФ В.В. Путине тоже все знают, например, что он любит военную технику и животных. Можно составить коллекцию фото, где он на чем-то летит, куда-то плывет или едет. А уж про собаку Конни знает весь мир! И гораздо больше, чем про его семью.

Вроде бы все обо всех известно. Но всему ли написанному можно верить? А именно игры в таинственность порождают самые невероятные легенды.

Пожалуй, такой загадочной и легендарной личностью для жителей нескольких областей Казахстана долго был Еркин Нуржанович Ауельбеков (1930-1999).

Сейчас развелось столько партий! И в каждой из них — свое руководство. Тогда же первый секретарь обкома единственной в стране партии — второе лицо после Бога!

Жизнь порой выкидывает такие забавные шутки! Если положить рядом мою анкету и Еркина Нуржановича, кому-то может показаться, что моя семья следовала за ним след в след из области в область, хотя на самом деле это была какая-то забавная игра случая. Мы в одно и то же время работали в Северо-Казахстанской, Тургайской и Кызылординской областях, только каждый занимался своим делом, почти не пересекаясь. Как актеры в одной из пьес великого Шекспира: один выступал в роли Гамлета, другой – в роли петуха.

Юность. Северный Казахстан

Моя свекровь, агроном Северо-Казахстанского сельхозуправления, как-то давно рассказала, что ее коллектив возглавил странный выпускник Тимирязевской сельхозакадемии Еркин Ауельбеков: он успешно делает карьеру руководителя и в то же время работает над диссертацией. Он сам (!) заложил делянки в Чаглинской опытной станции, чтобы определить, какие сорта пшеницы лучше всего подходят для полей Северного Казахстана.

Обычно высокопоставленные аспиранты поступают иначе: дают указания руководителям хозяйства поставить нужные опыты и дать по ним отчет. Трудятся же обычно на будущего ученого сотрудники опытной станции. Так становились кандидатами наук почти все крупные чиновники. А этот… какой-то необычный. Не каждый день, конечно, но сам ездит на опытную станцию, наблюдает за растениями, пишет… «Может, еще не стал большим бастыком?» — предположила я. Но, оказалось, Е. Ауельбеков и тогда, в первые целинные годы, уже занимал немалые. Сразу после вуза, который окончил с отличием, он трудился главным агрономом Коноваловской машинотракторной станции (МТС). Буквально через год его назначили директором Николаевской МТС Пресновского района.

Надо ли говорить, как нужны были тогда квалифицированные специалисты сельского хозяйства? Однажды, в 1956 году, — это самое начало целины! — среди награжденных прозвучало имя 26-летнего директора Николаевской МТС, получившего орден «Знак Почета», а его коллектив — памятное знамя ЦК КП Казахстана и Совета Министров Казахской ССР.

В марте 1957 года Еркин Нуржанович был назначен директором целинного совхоза «Марьевский». В то же время мой студенческий курс именно в этом же совхозе принимал участие сначала в посевной, а осенью — в уборке урожая. Весной мы натягивали проволоку для разбивки квадратов под «королеву полей», стояли на ступеньках сеялок, разгребая семена, чтобы ложились в землю ровнее. Осенью – копали картошку, копнили солому, прыгали в копнители комбайнов, чтобы эта самая солома лучше вылетала из них, работали на токах. Не буду придумывать. В «Марьевском» студентами занимался не лично директор совхоза. У него и без того забот хватало. Мы его ни разу и не видели. Это бригадиры, парторг и комсорг совхоза под припев «Ауельбеков приказал!» расселяли нас на отделениях совхоза в казахских домах, где мы спали на корпешках прямо на полу, часто вперемешку с хозяйскими ребятишками. Их матери досыта кормили нас мясным супом, кашей и кислым молоком. Продукты для студентов, по распоряжению директора совхоза, им выдавали на складе. Для студентов топили по-черному устланные соломой баньки на берегу светлой старицы. С молодой дурью – в сентябре-октябре! — мы прыгали в ледяную воду и визжали на всю округу от полноты впечатлений и на радость молодым парням-казахам, подглядывавшим из кустов облепленного ягодами боярышника. Ну, разве можно все это считать сотрудничеством с будущим Героем Соцтруда?

В сентябре 1961 года, когда все мои однокурсники уже учили юных целинников в школах огромного Целинного края, Е.Н. Аулебеков был назначен первым заместителем председателя исполкома Северо-Казахстанского областного Совета депутатов трудящихся. От него во многом зависела жизнь уже не одного совхоза, и не только студентов, а целой области, в том числе и нас, учителей. В новых совхозах все было с иголочки – школы, клубы, жилье. По распоряжению облиспокома, учителям и врачам выделяли квартиры, как и специалистам сельского хозяйства, прибывавшим на целину из крупных городов.

Через четыре месяца на Е.Н. Аулебекова возложили обязанности начальника областного управления производства и заготовок сельхозпродуктов. В декабре 1964 года его избирают председателем исполкома того же областного совета народных депутатов. В 35 лет!

Тогда не было в широком употреблении слова «ротация», но по принципу «партия сказала — комсомол ответил «есть!» специалистов перемещали с одной работы на другую очень часто. Целина дала Казахстану не только урожаи зерновых. Как на дрожжах росли специалисты. В ходу было выражение «Люди поднимали целину – целина поднимала людей». В каждой области были свои герои. Например, совхозом «Ждановский» в нашей области руководил сначала Марк Николенко, прибывший с семьей с Украины, а потом, один за другим, два его сына, которые так же, как Е.Н.Ауельбеков, быстро делали карьеру каждый в своей отрасли. А все начиналось с палаток, с первого колышка в степи.

В марте 1965 года Е.Н. Ауельбекова переводят в г. Алматы и назначают первым заместителем министра сельского хозяйства Республики Казахстан. Ровно через год, в апреле 1967 года, Еркин Нуржанович — уже возглавляет министерство хлебопродуктов и комбикормовой промышленности Казахской ССР. Но и в этой должности поработать долго ему не пришлось. Его избирают первым секретарем Кокшетауского обкома партии.

У синих гор. 1968-1978 гг.

Так Еркин Нуржанович снова оказался в родных краях. Он родился 22 июня 1930 года в этой же области, в ауле «Жанасу», что находится сейчас на границе с территорией Национального природного парка «Кокшетау». Там он в годы войны окончил семилетнюю казахскую школу, а потом уже на русском языке доучивался вдали от родного дома — в райцентре Володаровское (ныне Саумалколь). Учеба в русской школе позволила ему успешно сдать вступительные экзамены и стать в сентябре 1948 года студентом знаменитой Московской сельскохозяйственной академии им. Тимирязева.

Надо ли рассказывать, что такое детство аульного мальчика в годы войны, что такое студенчество так далеко от родных в первые послевоенные годы! По себе знаю, что такое жизнь в чужом городе, в общежитии, на стипендию в 180 дореформенных рублей. Часто повышенная стипендия становилась стимулом для отличной учебы, конечно же, для умных студентов. А юноша из крошечного аула окончил академию с красным дипломом.

Просматривая немногочисленные статьи о Е.Н.Ауельбекове, я заметила, что именно кокшетаусцы сохранили особенно теплые воспоминания о своем Первом, отдавшем родному краю 10 лет своей жизни. Именно земляки посвятили Е.Н. Ауельбекову большую экспозицию в областном музее, а потом, когда он уже ушел из жизни, выступили с инициативой поставить ему памятник.

Ведь именно в Кокшетауской области за успехи в развитии сельского хозяйства, особенно мясного овцеводства, Еркину Нуржановичу было присвоено самое высокое в те годы звание — Героя Социалистического Труда. Еще живы люди, которые благодарны Первому за то, что он продвигал их по службе — не по родству, а за личные достоинства, за успехи в труде. Помощники знали о его секретной книжечке, где были внесены имена тех, кто был направлен областью в столичные вузы, в том числе в Тимирязевскую академию — центр сельскохозяйственной науки. Так он растил свои кадры. Люди помнят, что было построено в области и в городе в годы работы Е.Н.Ауельбекова, например, систему Беловодского водопровода, обеспечившую живительной влагой Кокшетаускую и Усть-Каменогорскую области.

За особые заслуги в развитии экономики и культуры города и области, повышение ее благосостояния Еркину Нуржановичу Ауельбекову в 1998 году было присвоено звание «Почетный гражданин г. Кокшетау». Одна из улиц областного центра с 1999 года и поныне носит его имя.

В краю революционных традиций. 1978-1985 гг.

В Тургайскую область Е.Н. Ауельбеков был переброшен в 1978 году «для укрепления народного хозяйства». Так получилось, что через некоторое время пришлось отправиться в незнакомый Аркалык и мне с мужем.

— Куда вас несет? — удивлялись мои коллеги по Петропавловскому пединституту, когда он получил назначение на работу в Тургайский обком партии. — Там город – две улицы, а дальше степь до самого Афганистана! Ты где там работать собралась? В казахском пединституте?

— Нет, там не одна степь. Еще какие-то сопки есть, а рядом с ними — ямы с цветной водой. Я на самолете над ними пролетал! — сказал самый эрудированный в области географии страны Борис Иванович Н. Никто толком не знал, где этот Аркалык. Я сама с трудом нашла о нем строчек пять в энциклопедии.

Августовским вечером 1980-го я выехала из Целинограда. Поезд всю ночь стучал колесами в темноте пустынной степи. После Есиля он останавливался на каждом маленьком разъезде из двух-трех бараков. Там выходили женщины с баулами, студенты и учащиеся помельче. Входили новые. Не поезд, а трамвай какой-то! На закате и на рассвете можно было вволю налюбоваться сурками, стоящими столбиками вдоль железнодорожного полотна. Свистом они приветствовали поезд. Видимо, вагоны были для них чем-то вроде телевизоров.

Рано утром поезд прибыл в Аркалык… на два часа раньше расписания. Пассажиры сразу разбежались. Вокзал закрыли на висячий замок. Все замерло. А я стояла на привокзальной площади, покрытой ярко-розовой пылью. Такого же цвета были все дома вокруг. Другой конец города был виден прямо от вокзала. За спиной что-то рычало, гремело и дымилось красноватым облаком. Позже мне расскажут, что это второе по величине предприятие — здесь дробят глыбы бокситов и ссыпают их в вагоны. А железная дорога – бывшая узкоколейка для вывоза алюминиевой руды в Павлодар. Куда меня занесло?! После Караганды, Петропавловска, Целинограда – эти шесть кварталов пятиэтажек в необъятной степи?!

Через пару часов наконец появился мой благоверный. Пешком мы прошли, как оказалось, полгорода — то ли к его центру, то ли к окраине. Здесь и вправду было всего две улицы длиною 3 км и три переулка. Да еще промышленная зона с элеватором, как в любом приличном областном центре. Прямо на «берегу» степи и огромного пруда — восьмиэтажное здание обкома партии. Все новенькие административные здания «бетонной архитектуры» выстроились в один ряд с ним. А дальше — всего в 400 км — Целиноград! В центре городка — странный дом с выложенной кирпичом надписью «ГАРЭМ». Что за чудо? Оказалось, это наследство геологов — бывшие ремонтные мастерские. Бокситовое управление – здесь самое крупное и к тому же градообразующее предприятие. Ямы и сопки, о которых мне говорили петропавловские коллеги, оказались бокситовыми рудниками. Редкую в СССР алюминиевую руду здесь добывали открытым способом, насыпая в отвалы горы земли из глубоких ям. Рабочие так и говорили: «Работаю на яме». Когда алюминиевое сырье выбирали, «яму» бросали, и она заполнялась водой, окрашенной цветной глиной во все оттенки красного и желтого. Получались бассейны на радость ребятне. Пляжи там шикарные — на скользкую красную глину садись и катись в воду на чем придется! И названия водоемов романтичные: Стекляшка, Телевизор, Коровий глаз! Уверяли, что в одном из «бассейнов», затонул шагающий экскаватор.

Что же делает в этой полупустыне кандидат сельскохозяйственных наук Еркин Нуржанович Ауельбеков? Ни пшеничных полей тут не видно, ни упитанных отар, ни табунов лошадей…

В ближайшую пятницу кое-что прояснилось: к зданию обкома партии потянулись черные «Волги». Каждый, увидев их, тогда знал: начальство едет куда-то. Кто-то втык получит.

По требованию свыше, целинные поля весной засевались зерновыми даже там, где урожая почти не было. В совхозах тогда уже осталось мало тех энтузиастов, которые поднимали целину, а на юге области население полностью было занято овцеводством. Третья часть жителей области — горожане. Самый крупный город, конечно, Аркалык — 62 тысячи человек. Остальные – военный городок Державинск и Есиль – по 10 тысяч человек каждый. Кому работать на полях? Конечно, рабочим городских предприятий и студентам. Каждый коллектив выделял на посевную и уборочную кампании определенное количество рабочих, обычно знакомых с сельскохозяйственной техникой. Они-то и обрабатывали совхозные поля. Директора хозяйств, инженеры и бригадиры хозяйств только корректировали работу.

В конце недели, каждую пятницу, поутру, можно было видеть на пустынных дорогах Тургая кавалькады черных «Волг». Это во главе с Самим специалисты из обкома партии, облисполкома и руководители городских предприятий мчались в совхозы на «свои поля». Е.Н. Ауельбеков лично проверял, как там обстоят дела. И упаси боже руководителю какого-нибудь стройтреста не знать, что посеяно, сколько посеяно и какие перспективы на урожай на «его» полях! А еще хуже не уложиться в оптимальные сроки! Так доставался области целинный миллиард! Некоторые осуждали Е.Н.Ауельбекова за авторитаризм. Но попробовал бы он сократить посевные площади!

Первый старался держать под своим контролем абсолютно все. Сохранилось предание, что он по утрам ходил на работу пешком, за что его тоже обвиняли в показухе. А почему бы и не пройти два — три квартала от резиденции (кстати, вполне обычного дома) до обкома? В этом городе все было рядом: базар, баня, магазины, гостиница, больница, аптеки, Дом быта, кинотеатр – пара кварталов от базара до обкома. Когда начиналось традиционное утреннее совещание, Еркин Нуржанович своим тихим голосом вопрошал у очередного провинившегося руководителя, почему у него беспорядок на предприятии? почему нет в магазине того или другого? И откуда он все знает, удивлялись руководители, пока не заметили пешеходные прогулки Первого, с надвинутой на лоб кепкой, задолго до начала рабочего дня. Руководители и сами стали спешить на работу пораньше, чтобы попасть на объект до Первого и навести порядок в своем хозяйстве.

80-е годы – везде время пустых магазинов. Однако в Аркалыке в магазине «Кооператор» можно было купить даже дичь – уток, гусей, куропаток. Это тогдашние руководители торговли в Тургае В. Брынкин и В. Долгих (эти фамилии еще прозвучат в Кызылорде) заключали договоры с охотниками и рыбаками, в основном, из воинских частей, а они поставляли свою добычу в Аркалык. Говорили, дары природы привозили в город прямо от озер на военном вертолете. Это тоже были какие-то обменные операции с военторгом.

Помню еще один забавный случай. Деревья в безводном городке были буквально на счету. Из залитых карьеров насосы подавали воду по проложенным вдоль улиц трубам. В них были пробиты дыры, в которые вода выливалась прямо на хилые газоны. Почти израильское капельное орошение только с нашим размахом – и трубы огромные, и дыры в них. Земля в городке – сплошной красный глинозем, а все-таки парк и аллеи вдоль улиц медленно, но верно росли. И здесь за каждым предприятием, учебным заведением был закреплен участок для ухода за зеленым другом. Иногда Еркин Нуржанович устраивал большой смотр и этому хозяйству. Тогда на своем кусочке парка, газона, цветника или трубы с дырками стояли не студенты с тяпками и не тетки с метелками, а сами первые руководители предприятий и учебных заведений. Они докладывали лично Первому о выполнении плана озеленения, о поливе и прополке. Строители – о прокладке поливных труб.

Однажды Первый заметил (не зря с отличием Тимирязевскую академию окончил!), что на некоторых участках парка после прополки подчистую вырвана вся трава, на других газонах шикуют сорняки, а культурные растения уничтожены, на третьих — и конь не валялся. В день проверки парка один мой знакомый директор техникума примчался на рабочее место в гневе и потребовал от библиотекаря… гербарий!? Его сам Первый спросил, как называются некоторые растения, а он не смог ответить! Опозорился! Теперь ему надо все выучить и держать экзамен заново в следующий обход парка! «Откуда я знаю, как ее, эту траву, зовут, культурная она или сорняк? У нас, казахов, все шоп называется!» Оказалось, на его участке были вырваны все цветущие растения и пировали сорняки.

Примерно такой же смотр Еркин Нуржанович устраивал снежному городку катку в парке накануне Нового года. Так он приучал горожан к культурному отдыху.

Аркалык был не только без частного сектора, но и без дачных поселков. Еркин Нуржанович ликвидировал и этот пробел. Для личного примера в первую очередь работникам обкома, а потом и всем желающим были выделены распаханные участки земли, завезены удобрения, по дешевке будущим дачникам продали списанные строительные вагончики и водопроводные трубы, саженцы фруктовых деревьев и ягодников. Даже какой-то хилый ручеек запрудили и накачали туда воды из рудничных водоемов! «Ауельбеков едет». Говорили, дачники завидев на дорожке черную «Волгу». Горе тому работнику обкома или горкома партии, кто развел на участке только сорняки! Даже на партконференциях обсуждались вопросы снабжения трудящихся овощами. На одной из них отмечалось, что самые лучшие дачи — у учителей и врачей. Моя коллега, заслуженная учительница КазССР, была награждена грамотой облисполкома за успехи в выполнении продовольственной программы: она возила продавать свои дачные помидоры … в соседний совхоз!

Однако главная забота обкома партии – развитие промышленности. Не все жители понимали, что такое моногорода и к чему они могут привести. Но первые руководители области, и в первую очередь сам Е.Н. Ауельбеков, прекрасно понимали проблемы экономики этой всегда дотационной области и старались найти пути ее развития. Если здесь добывают, размалывают бокситы и отправляют в Павлодар на алюминиевый завод, значит, можно построить здесь сопутствующие предприятия? И начинается разработка идеи строительства моторостроительного завода для авиации. Команда Е.Н. Ауельбекова в короткие сроки добиваются воплощения этой идеи в жизнь. Кадры нужны будут свои – в Уфимский авиационный институт направляются на учебу группы выпускников школ, чтобы к окончанию строительства завода они вернулись домой уже инженерами. В степи за прудами планируется строительство нового микрорайона – жилья для будущих работников завода. Модули цехов на окраине городка поднимаются буквально за считанные месяцы. Пока в них начинают ремонтировать рудничное оборудование, а в будущем…

И вдруг как обухом по голове: Е.Н. Ауельбекова у нас забирают! Переводят в Кызылорду! За что?! А на укрепление народного хозяйства в этой экономически отсталой области! Как семь лет назад Тургайской.

Но это уже совсем другая песня. О ней — в следующий раз…
Продолжение следует 

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск