Автор: Сергей Виниченко. Знание быта, обычаев, занятий людей чрезвычайно интересно для историков и этнографов. О продолжительных периодах мирной жизни осталось значительно меньше свидетельств, чем о войнах и батальных сценах. Приходится буквально по крупицам собирать эти сведения. Поэтому современные исследователи благодарны тем, кто не забывал рассказать о них в своих трудах и зарисовках.
Григорий Николаевич Потанин, детство которого прошло в станице Пресновской, писал в 60-х годах девятнадцатого века: «Как и все военные поселения, станицы отличаются порядком и опрятностью: улицы в них прямы, избы наполовину сменяются домиками с четырехскатной крышей. Кутных окошечек, делающих кривыми крестьянские избы, нет: здесь тщательно следят за тем, чтобы заборы были непременно досчатые, чтоб крыши были тесовыми и чтоб перед каждым домиком были насажены березки». В начале следующего, двадцатого, века дома ставили крестовые, с огромной печью в центре избы и крышей, непременно покрытой кровельным железом.
Скотоводство для жителей станиц было главнейшим источником дохода. Они разводили лошадей, рогатый скот и овец. Настоящим бичом для казаков были повальные болезни скота – сибирская язва у лошадей и чума у рогатого скота. Особенно сильно пострадало скотоводство в 60-е годы XIX века, когда у многих хозяев, имевших в табунах сотни голов, «выпадали» все животные. Занимаясь разведением крупного рогатого скота, казаки покупали у казахов двухлетних коров и бычков (таинчей) от 2 до 4-х рублей за штуку. По прошествии 2-3 х лет, выкормив этих животных на своих сенокосных участках, они продавали их за 20-25 рублей заезжающим на линию крупным купцам, которые формировали гурты для отправки на ярмарки в Россию, на уральские заводы. Кожи и сало частью обрабатывали на местах, но большею частью отправляли в Ирбит, Тюмень, Ишим на продажу. Зажиточные казаки продавали в год до ста голов, обладающие небольшим достатком – до десятка голов скота. В каждой крупной станице были свои кожевенные и салотопенные заводики. В Пресногорьковке близлежащий от завода Константина Усплентева лес получил название «Салотопник», на месте завода найдены различная утварь и посуда для разлива сала. В 1875 году на этом предприятии было вытоплено 2330 пудов сала на сумму 9200 рублей, продукция была реализована в Шадринске. Рабочие завода Василия Кладенова обрабатывали до 1500 кож в год, на сумму 6000 рублей. Кожи вымачивали в воде Горького озера, имевшей высокую концентрацию соли.
Большим спросом на ярмарках и торжках пользовалась мука. Поэтому в каждой станице были поставлены ветряные мельницы. Их можно было строить без всякого препятствия и разрешения начальства, но с разрешения местных жителей.
Степень зажиточности определялась количеством скота. Семья среднего достатка держала до десяти лошадей, 2-4 дойных коровы с десятком бычков и телят и до тридцати овец. Курей, гусей и уток разводили в достатке в каждом дворе. Весь скот пасли в общественных табунах, а лошади находились на подножном корме круглый год.
Овцеводство развивалось слабо, так как казаки не имели возможности перегонять свои отары в местности, укрытые от снега.
Домашний скот был преимущественно степной казахской породы. «Лошади, получая воспитание суровое в степных табунах, отличаются неприхотливостью к корму и воде, быстротою и выносливостью в продолжительных степных походах во время летних жаров и зимней стужи. Они весьма пригодны для строевой казачьей службы. Лошадь легко тащит кладь в 25 пудов, делая от 30 до 40 верст каждый день. Единственный недостаток этих лошадей – небольшой рост: от 2-х аршин до 14 вершков. Киргизский рогатый скот хотя мал величиной, но не уступает обыкновенному крестьянскому и предпочитается ему по лучшему вкусу мяса. Молока степная корова дает около половины ведра и доится круглый год. Овцы, называемые баранами, имеют грубую шерсть, годную только на войлока, но отличаются мясистостью и обилием сала, которое скопляется в задней части, образуя большой нарост, называемый курдюком».
Свиней держали только казаки Кокчетавского и Петропавловского уездов, переселившиеся из Малороссии в 1849-51 годах. Подгородние жители сбывали кур, гусей, уток, индеек на городских торжках.
Богатые скотоводы устраивали вдали от станиц заимки – глухие крытые дворы с избами для пастухов и караульщиков. Несмотря на обилие лугов и сенокосов, хозяева не всегда заготовляли достаточное количество сена, и животные отыскивают подножный корм из-под снега. Кроме падежей от болезней, скотоводство страдало от засухи, буранов и гололедицы (джута), во время которой ледяная корка покрывала землю на сотни верст, стада лишались возможности добывать пищу и гибли тысячами. Вокруг станиц сеяли коноплю – конопляное масло пользовалось широким спросом.
Население станиц занималось рыболовством на многочисленных озерах. Рыба составляла главную и любимую пищу казаков. В ходу была поговорка «от рыбалок они бывают потуда сыты, пока пола мокра». За ловлю рыбы в озерах и речках, принадлежащих казахам, казаки платили им аренду по 3 рубля с лодки или с половины улова. Рыбу ловили в любое время года, но весенним рыбалкам мешали водоразливы. Для большой ловли употребляются невода и сети, а для малой — различные снасти: садки, уды, крючки и вентеля.
В озерах водился карась, чебак, окунь, щука, линь, ясь, нельма, лещ, ерш, пискарь, таймень и налим. Пойманную рыбу на месте сушили, солили и вялили, а зимой замораживали. Некоторые станичники возами возили сушеную рыбу на продажу в уездные города Курган и Петропавловск после удачно проведенного летнего рыболовного сезона.
Огородничество
Во всех станицах выращивали огурцы, капусту, лук, редьку, свеклу, репу, брюкву, морковь, горох, бобы, тыкву, дыни, арбузы, мак, подсолнечник. А вот о помидорах в станицах и переселенческих поселках не знали. Пионером в их разведении стал основанный Анной Васильевной Казиной (игуменьей Евпраксией) Архистратиго-Михайловский женский монастырь, известный в простонародье под названием Казинского.
Резкие перепады температуры и зимние холода не давали возможности выращивать фруктовые деревья. Но в станичных палисадниках можно было усмотреть ягодные кустарники: малину, смородину, крыжовник, черемуху. В лесу собирали землянику, клубнику, костянику. В станицах было широко распространено табаководство. «Линейский» табак казаки сбывают в степь казахам. Еще в девяностые годы прошлого века в несуществующей ныне Камышловке автор узрел на чердаке у местного жителя пучки засушенного табака-самосада. Стоял такой пряный запах, что я не удержался и попросил хозяина завернуть «козью ножку». Табак был крепким и душистым.
Казакам давались во владение сенокосные паи из земельного фонда Сибирского казачьего войска. Участки, как правило, располагались на берегах многочисленных озер. Сенокошение давало возможность прокармливать лошадей и домашний скот, а также иметь прибыль от продажи сена. Ежегодно на сходах происходили переделы казачьих паев, во время которых возникали продолжительные и горячие споры за лучшую землю. Однако метод жеребьевки был справедливым и по словам Ф. Усова: «Все остаются довольными и жалоб не возникает». На раздел паев казаки ехали верхами с выпивкой и закуской, для них это было праздником.
Многие казаки, имеющие большие паи, продавали или сдавали в аренду частным лицам – русским или казахам из половины, т.е. взявший землю обязан был половину скошенного сена отдать хозяину.
Промыслы
Наиболее распространенный промысел на линиях – извозный. Через станицы на юг протянулись почтовые и скотопрогонные тракты. К примеру, тракт Курган-Пресногорьковская через Глядянское был открыт в 1843 году, на юг тракт уходил на Всесвятское. Оживлённая торговая артерия, Казачий тракт, соединяла Петропавловск и Троицк, проходя через поселки Горькой линии.
Станичные жители содержали почтовую гоньбу и брали плату от 100 до 150 рублей за лошадь в год, вместе с содержанием почтовых станций. При станциях содержатся почтовые дворы для приезжих торговцев и крестьян с хлебом. Например, курганский мещанин Федор Козьмич Фролов, причисленный в купеческую гильдию с 1860 года, занимался почтовой гоньбой. В мае 1857 года он заключил контракт с курганским земским исправником Кондратовичем на гоньбу до крепости Пресногорьковской пары лошадей. За эту сделку получал 216 рублей 50 копеек серебром в год.
Казаки занимались вырубкой и продажей леса, а также ломкой озерной соли. Казаку с каждого пуда соли доставалась прибыль в 15-18 копеек. Житель Пресногорьковки Сергей Преображенский так описывает соляный промысел в начале прошлого столетия: «В 8-9 километрах от станицы находилось Рассольное озеро. Рядом с ним в ста метрах находилось озеро с прекрасной пресной водой. Во время перебоев с солью, любители наживы продавали ее по цене в десятки раз большей. На озеро приезжали люди, делали из кровельного железа противни и на огне рассол выпаривался. Получалась белая, хорошая на вкус поваренная соль. В засушливые годы, какими были 1891, 1911, 1921-й, соль садилась в два – три сантиметра. Сотни людей брали в станичном правлении допуски за установленную плату и гребли соль специальными граблями. Собранную соль, кто на лодках, кто на плотах, вывозили или выволакивали на берег. В день добывали более двухсот пудов. До одиннадцати утра собирать соль было нельзя – в ней скапливалась селитра, которая с восходом солнца испарялась, такая соль была несъедобна. К вечеру соль от поверхности уходила на дно озера в грязь. Толщина слоя грязи была до одного метра» (вокруг озера сохранились многочисленные следы землянок, глубокие ямы разных размеров – прим. автора).
Охота на зверей и птиц была развита слабо. Из зверей, шкурки которых вывозились для продажи на ярмарки – сурок, лисица, волк, корсак, барсук, куница, заяц, белка, хорек, кабан. Из птиц били тетерева, рябчика, гуся, утку, лебедя, особенно на озерах Горькой линии.
Часть казаков занимались производством кирпича, свечей и мыла. По всей казачьей линии и в поселениях степи продавали привозные свечи. Станичные жители лили их сами. Малосостоятельные жители использовали для хозяйственных нужд мыло плохого качества, грязно — серое на вид, т.н. сабун.
Домашний быт
В станицах стояли дома деревянной постройки и из самана. Для строения использовали сосну, хотя доставка ее во многие места неблизкая, много домов строили из мелкого березового леса, промерзающего зимой.
Казачий дом обыкновенно невысокий, одноэтажный, смотрел на улицу двумя или четырьмя окнами, остальная часть дома с входным крыльцом пряталась во дворе, в него можно попасть через калитку в ограде. Крыша из тесниц в два или четыре ската. Ставни домов в знойное время были заперты не только днем, но и ночью. В оконных рамах было вставлено по шесть стекол. Внутри дом разделялся холодными сенями на две половины: в одной чистая комната, в другой кухня, в сенях чуланчик с лестницей на чердак. Казаки не жили большими семьями. Если у родителей было двое или трое женатых сыновей, то хоть один отделяется, поэтому в домах казаков среднего достатка было редко больше четырех покоев. Дома в три покоя строили глаголем, при четырех покоях, дом пересекался двумя поперечными стенами (крестовый). У бедняков домишки с берестяной или дерновой крышей, или без крыши, выстланные по потолку дерном. «Старые дома, дома не крытые, ушедшие в землю, разваливающиеся заборы занимают столь значительный процент, что придают большинству поселков вид запущенности и полуразрушенности… Тем рельефнее из серой массы выделяются немногие дома очень богатых казаков, большие высокие, обшитые тесом, с раскрашенными крышами, стенами и оконными ставнями».
Женщины очень заботились о чистоте и убранстве в доме. Потолки и стены белили глиной, полы каждую субботу мыли, скоблили и покрывали половиками. Печи клали голландские. В красном углу, против входа, образа, иногда в ризах и киотах, потускневшие от времени. Иногда весь угол занимала большая на полотне икона суздальской живописи, изображающая положение Христа во гробу. Зажиточные имели перед образом лампадку с деревянным маслом, а на угловом столике псалтирь в кожаном переплете. Несколько стульев, два стола и диван, с ситцевой обивкой, небольшое зеркало, обвешанное вышитым полотенцем, лубочные картины военного содержания – составляли убранство комнаты. В чистой половине — семейная кровать с взбитыми перинами и одеялом из разноцветных лоскутов, шкафчик-комод с посудой, на котором блестит медный самовар, здесь же красиво обитые белой жестью сундуки с имуществом. Чайная и столовая посуда из дешевого фаянса, семья часто ест и пьет из деревянной и глиняной посуды. В каждом доме есть кружка из зеленого стекла для кваса. У разбогатевших казаков обстановка купеческая: большие зеркала, десертные и ломберные столы, оклейные стулья и кресла, ковры. В шкафу стояла посуда из фарфора и серебра.
В кухне половину пространства занимала русская печь, сделанная из глины. Рядом с печью делали полати и широкие лавки. В углу перед печкой две полки (поставец) для повседневной посуды, в переднем углу большой обеденный стол, на нем же стряпали. В заднем углу чугунный или глиняный рукомойник в виде чайника. В окна вставляли коровьи пузыри, кутное окно располагали в стене, напротив отверстия печи. Кухонная посуда представлена глиняными горшками, кринками, корчагами, латками, деревянными ложками и ведрами. Чугунные кастрюли и ведра считались дорогими. Фарфоровая посуда (кузнецовский фарфор) была доступна лишь зажиточным казакам и купцам. За печью хранились ухват, сковородник и лопата. Кухня была любимым местом пребывания семьи. Зимой жили в одной комнате, в которой топили. Семья спала в кухне – на печи, полатях, лавках и полу.
Станичники ложились спать рано, вставали на заре, в пять утра. Для освещения комнат использовали сальные маканные свечи, жировики (плошки) и лучину.
Двор и надворные постройки
Двор окружали забором из тонкого круглого леса (заплотником), или плетнем. Кроме переднего двора с надворными постройками, был и задний для содержания скота. Зимой его закрывали сверху соломой, сеном, хворостом, жердями. В переднем дворе располагали амбары, сараи, навес для телег, саней, сбруи. В черной избе жили родившиеся телята. В амбарах копали погреба. Конюшен не ставили. Для бани отводили место на заднем дворе или у берега озера для безопасности жилых строений от пожаров, так как топили баню по-черному, без труб. Снаружи и внутри такие бани были покрыты толстым слоем сажи. Овощные огороды тянулись длинной линией по обоим концам селений, около озер, при домах были только овощники.
Одежда
В одежде казаков было много восточного, перенятого у казахов и татар. Особенно полюбился казакам восточный бумажный халат, его носили всегда, в будни и праздники, богатые и бедные. Даже находясь на службе, в отрядах, на лагерных сборах казак при первой возможности одевал халат, щеголевато подвязывал его обыкновенным русским поясом, образуя множество складок. По праздникам казаки носили казахского покроя камзолы (бешметы) и суконные, триковые и нанковые казачины, в рабочее время армяки. Зимой одевались в овчинные шубы и полушубки, ергаки из цельной конины, шерстью вверх (доха), кожаные или плисовые чамбары (широкие шаровары), которые заправляли в сапоги. Летом носили форменную казачью фуражку с козырьком и кокардой, зимой бараньи шапки, а в дороге овчинные малахаи с острым верхом, с лопастями для защиты ушей от холода. Зимой переходили на валенки с суконными онучами. Белье шили из ситца или крестьянского холста. У женщин среднего достатка было в моде белье из коленкора или из бязи, ситцевой платье, выбойчатое или из синей дабы. Головы они обвязывали бумажными платками, носили башмаки на босу ногу, зимой валенки или мужские сапоги. Летом ходили босиком. На работе, вне дома на платье надевали зипун или короткую стеганую кацавейку, крытую сукном. Праздничный наряд – шерстяное платье, гарусная шаль, тонкие бумажные чулки, медные или серебряные сережки в ушах и кольца на руках.
Девушки ходили с открытой головой, распущенной косой, с вплетенными лентами. «Казачье население держало себя с большей чистоплотностью, нежели крестьяне, и если есть малейшая возможность, то казак не отказывается от удовольствия одеться почище и понаряднее» (Ф.Усов).
Пища
Казаки пили утром и вечером кирпичный чай с пшеничными калачами, но сахар употребляли только по праздникам вприкуску, по дороговизне сахара пили чай с медом или с изюмом. По воскресениям приготовляли к чаю очень популярные во всей Сибири, горячие шаньги – пшеничные круглые булки, которые пекли обмазанными сметаной. Обедали в 11 часов утра, ужинали в 6, а зимой в 8 часов вечера. Некоторые полдничали в 4 часа. Обыкновенное кушанье в пост – щи, без приправы, из серой капусты, или с ячневой крупой, горох, рыба, кислая капуста, квас с редькой, каша и картофель с конопляным маслом. В скоромные дни – щи и картофельная похлебка с приправами, каша на молоке просяная и ячневая, картофель, облитый яйцом, молоко сырое, вареное, квашеное и творог. В праздники — студень (мясной и рыбный), щи с говядиной или бараниной, жареная на масле или сале говядина или баранина, жаркое из кур, гусей, уток, пироги с рыбой, паштеты с курицей, блины, оладьи. На ужин идет, что осталось от обеда. Рыба составляла любимое кушанье и потому рыбный пирог и уху, преимущественно из мелкой рыбы, готовили очень часто и в скоромные дни. Распространенное кушанье – пельмени, их стряпали в каждом доме на Рождество и святки целыми тысячами для гостей и сберегали замороженными в сенях и чуланах. Кыштымов пишет: «Во всякое заговение почти все поселяне по вечеру делают пельмени из мелко нарубленной говядины и, сварив их в воде, едят. Этими же пельменями угощают гостей на другой день праздника. Если праздник постный, то пельмени делаются из рыбы, груздей, с тыквой, а если скоромный, то из говядины, едят с приправами и без, в вареном и жареном виде». В Кокчетавском уезде, у выходцев из Малороссии, в большом употреблении во время полевых работ галушки со свиным салом.
Водка и вино употребляли станичные жители очень часто и в значительном количестве. В каждый семейный праздник, в свадьбу, именины, по случаю приезда родственника, а также после похорон, устраивается попойка. По принятому обычаю, каждый из гостей должен был непременно в тот же день отпочивать у себя всю компанию. Таким образом, ходили из дома в дом, напиваясь до бесчувствия. На общественных сходах даже обратилось в обычай – требовать по ведру и по два ведра водки с каждого избираемого на общественную должность лица, с каждого просителя, обращающегося с каким-нибудь делом к общественному собранию, на станичных судах всякий, кто выиграл дело, должен поставить полведра. Во время сенокосов все приглашаемые на помощь также угощались хозяином. Женщины пили вино и наливку, не отставая от мужчин. Казаки солили мясо и рыбу, огурцы, капусту, грибы, арбузы. Каждая зажиточная семья готовила впрок до 25-ти пудов соленого и вяленого мяса. Картофель, морковь и редьку хранли в подпольях домов или в глубоких ямах, засыпанных песком.
Полевые работы
Сеять начинали на Егорьев день 23-го апреля (ст. стиль) и заканчивают к 1-му июня. Вначале сеют горох, пшеницу, просо, затем ярицу, овес (около Николина дня, 9-мая), ячмень, картофель, коноплю, лён, репу, морковь, мак. Если пасха бывает поздней, то начало работ в поле откладывали до Фоминой недели. Время от 1 июня до сенокосов, начинающихся около Прокопьева дня (8-го июля) земледельцы готовили поля для озими и под яровую пшеницу для будущего года. Женщины поливали и пололи огороды.
С 20-го июля жали озимые, а затем и яровые хлеба. Сжатые серпами колосья вязали в снопы, которые по 5 и 7 составляли в суслоны и сушили неделю на солнце. При хорошей погоде часть хлеба обмолачивали прямо на поле, остальной хлеб отвозили на гумна и составляли там в клади (скирды). В дождливое время хлеб оставляли в скирдах на пашне. Сверху клади прикрывали жердями и соломой. У зажиточных хлеб оставался в скирдах 2-3 года про запас, на случай неурожая. Жатва продолжалась до середины августа, этот период называли «страдой». В уборке участвовали все, от мала до велика, прибегали к найму рабочих и к помочи. Один человек убирал до 70-ти снопов пшеницы и 100 снопов овса. Молотьба хлеба проводилась всю зиму на гумнах, состоявших из овина и утрамбованной площадки (ток или ладонь). Ток поливали водой для большей твердости.
Зажиточные семьи обрабатывали землю наймом. Поденная плата за обработку составляла до 40 копеек на хозяйских лошадях и пище. Бедные семьи иногда отдавали одного работника на лето богатому казаку, с условием, чтобы тот посеял для них на свои средства некоторое количество хлеба. Для ускорения работы созывали «помочи» — в праздники и воскресенья на «помочи» шли родственники, соседи и друзья. После окончания работы хозяин угощал своих добровольных помощников.
В. А. Остафьев писал в 1897 году, что казаки неохотно занимаются земледелием, а «наступившие неурожайные года и щедрая помощь со стороны правительства еще более охладили казака к земледелию». Постройка Сибирской железной дороги дала возможность казаку «быть сытым и пьяным без особой затраты мускульной силы на ненавистное земледелие. Вот уже два года в поселках Горькой линии, где прошла дорога, не смолкают песни и гармоника». Дедлов, изучавший проблемы переселенцев, еще более категоричен по отношению к казакам. Он пишет: «Дикость казака заражает и мужиков, переселившихся сюда. Не только крутой великоросс усваивает разбойничье ухарьство казака, но даже мягкий малоросс, говорящий жинке «вы», и тот меняет свой полтавский тенор на смелый баритон, а сиротские манеры на ухватки барантовщика. Сибирские казаки … считают особенным шиком говорить не по-русски, а на местных инородческих наречиях».
Состояние медицины
В войсковых поселках медицинское обслуживание было плохим. По всей огромной линии в1861 году существовало лишь два лазарета – в Павлодаре на 12 коек и в Кокчетаве на 10 коек. Поэтому жители страдали от различных болезней смертность, например, от родов в станицах было обыкновенным делом. Повсеместно распространенными болезнями были перемежающая лихорадка (у казаков называлась лихоманкой, теткой), глазные болезни, катар брюшных органов, ревматизм, поносы, горячки. Лихорадка наиболее распространена на линии. «Развитие глазных болезней следует приписать часто дующим ветрам с мелкой пылью и яркому солнечному свету, неумеряемым безоблачным небом, а зимою глаза страдают от чрезвычайного блеска снега. Причины большой смертности казачьих пациентов всего правдоподобнее искать в том, что казачьи жители обращаются к врачу только при серьезной болезни или когда болезнь принимает опасное направление». В метрических книгах читаем записи – умер от «горячки», «от старости», «воспаления». Врачей практически не было. Нехватка качественной питьевой воды была одной из основных причин высокой заболеваемости и смертности. В 1879 году акмолинский областной врач писал: «Многие жители по Горькой линии испытывают в этом отношении поистине муки Тантала: воды много, но пить ее нельзя!». В некоторых станицах было по два – три колодца с хорошей водой, которую выбирали до дна. Колодцы запирали на замки, но это мало помогало. Сегодня в Пресногорьковке колодцы, вырытые еще в позапрошлом веке, по-прежнему выручают местных жителей…
Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск