Надеемся, познакомившись с данным материалом, читатели сочтут необычность заголовка вполне оправданной. Итак, очередному дню рождения Джона Леннона посвящается внеочередной выпуск рубрики Петропавловск.news, сообщает музыкальный обозреватель.
«Записываю что-нибудь на клочках бумаги и рассовываю их по карманам. Когда они наполняются, книга готова»,-сказал как-то Джон Леннон, чьи иронические миниатюры представляют своего рода – в хорошем смысле! – литературное хулиганство. Попробуйте перевести обороты типа : “in his best suit and all that, griming and shakeing hands, people tying boots and ricebudda on his car” или “to have and to harm…till death duty part…he knew it all off by hertz”, и вы поймёте, что подобное обилие игры слов вперемешку с неологизмами невозможно перевести дословно – возможна лишь весьма условная интерпретация путём аналогичных экспериментов над русским языком.
И вот пара тому примеров:
Происшествие, происшедшее с миссом Дафилд
Среди многих скучаев в моей заливной книжке примечательна запись о даже дливом дне, что стоял в городке Гастроно графства Вшир в конце Кошмарта одна тысяча восемьсот девяносто второго года. Мы сид ели за обедом, как вдруг Шерлок Хамс получает телемаму. Он смолчал, но я заметил, что брови его нахмырились, лицо поселезнело. Сглотив кекст, он оборотился ко мне, хитро дядя прищученными глазами.
«Комплементарно, Ваксон,-резко икнул он. – Угадайте-ка, кто сбежал из замоключения?»
Я принялся вспоминать всех предстатников, недавно сбежавших или сбежавших из-за решки.
«Эрик Морли?» — он помысал головой.
«Оксо Витни?» — пред лажил я. Никаких реакция.
«Риго Харгрейвх?»
«Нет, Навигатсон, не угадалее! Оксо Витни, вот кто!» — крикнул он мне на другую сторону улицы, хотя я был на этой.
«Хамс, как Вы догадались?» — подражённо шепнул я.
«Алиментарно, Позватсон!»
В этот фермент в тверь постучал высокий, странно худой, высокий странный человек.
«Ухватсон, это он!»
«Хамс, ради дога объясните, откуда Вы знаете»,-ухнул я, падая со стула в кресло.
«Ориентально, Кваксон»,-брыкнул Хамс, выстукивая трупку о костыль. И тут в комнату ввалился – кто бы Вы думали? – Оксо Витни собственной перцовой.
Хамс попал в дочку.
(Перевод Ф.Урнова, журнал «Литературная учёба», 1988, № 5)
Пёс-борец
В весёлом царстве-государстве, что за долами дальними, за морями, за пальмами, и оттуда далеко и отсюда нелегко, где стоит чудо-гора и сегодня и вчера, на которой ворона не воронится и воробью не спится, жили да жевали граждане и горожане. Числом великим, если верить (целых тридцать девять), на маленьком островке-поздравке, куда ехать-плыть не одну тысячу миль.
Наступило там время урожайно-уважайное. Народ этой страны – без стены – праздновал на всю кукушку, плясками пел да песни плясал.
Господину Пэрри (он был в тех краях за полумера) полагалось по традиции из-под земли достать (это было ему под стать) к торжеству что-нибудь этакое-такое, можно малое, можно большое (однажды он мимо дома пригласил даже гнома).
А в этот раз Пэрри с шумом открыл двери, и все увидели не говорящего кита, не усатого скворца, а настоящего пса-борца!!!
Но кто же схватится с такой зверюгой? Хоть борьба и не драка, но борец-то собака!
(Перевод В.Бошняка и М.Стефанского, журнал «Иностранная литература», 1983, № 12)
В спецвыпуске журнала «Студенческий меридиан» за 1991 год, целиком посвящённом «Битлз», был объявлен конкурс на лучшую интерпретацию миниатюры Джона Леннона “Nicely Nicely Clive”. «ОбЛИзьяна – слэнг»,-объясняет Биллу Хансену Бузыкин в фильме «Осенний марафон». Переводчик этого уровня, безусловно, справился бы с подобным заданием лучше автора этих строк, — но, решив дерзнуть, так сказать, неконкурсно-экспериментально (вот уже даёт о себе знать некоторое влияние ленноновского стиля!) предлагаю вниманию битломанов собственную скромную попытку перевода. Ну что ж,
Славный-преславный Клайв
День для Клайва Барроу был обычный, ничем не симпатичный, всё вполне и ничего вне, да и для Роджера это был не сом (ненно!) день из дней,-поскольку же он собирался жениться, то утром уже успел облачиться. Всё было б иначе – да вот незадача! – не будь тот день днём, когда Роджеру мать умудрилась сказать, что костюм его от outstanley, то до дрожи в шнурках и в обоих носках наш Клайв Барроу не столь будь рассеян.
Тем бременем Роджер, улыбаясь благослабленно, представил себе энное количество раз Энн в струящемся свадебном платье. Пристегнув гал стук да при часах волосы, глюкнул он в зеркало. «Надеюсь, я поступаю правильно»,-поддунул Роджер. «Но вполне ли я гожусь для неё?» Беспокоиться было, однако ж, не бремя.
«Взять и добавить туда цвет, где его нет?»-молвила Энн, полируя спицы о подножку немножко. «Так ли уж этот важен?»-возместила её матушка, утомлённо притом уничтожив симптом. «Он на спицы твои, глядишь, и не взглянет!» Энн улыбнулась улыбкой того, кто смешков окромя не видал ничего.
Тут из плаванья папочка Энн возвратился и упраздновал Роджера – тот укатился.
Дмитрий Авдеев