Колчаковщина на севере Казахстана

Драконовские законы взбудоражили село. 16 января 1920 года на улицах Иркутска было расклеено обращение к населению, в котором сообщалось, что накануне, 15 января, в 21 час 55 минут уполномоченные «Политцентра» приняли от чешского командования Верховного правителя России и Председателя Совета министров. Затем арестованных под конвоем бойцов народно-освободительной армии препроводили к месту заключения.
Так бесславно завершилось правление Колчака – самого грозного противника Советов в период гражданской войны.

Ни один предводитель в войне с большевиками не имел такой огромной территории, какой владел Верховный правитель: от Урала до Владивостока. Ему принадлежал весь золотой запас России; активно поддерживая Колчака, Антанта возлагала на него большие надежды. Кроме того, сегодня в России Александру Васильевичу приписывают недюжинный талант стратега и вообще лучшие, благороднейшие черты российского офицера.

Как же могло произойти, что меньшая в несколько раз по площади, холодная, голодная, окруженная со всех сторон вражескими фронтами, Советская Россия одолела такого мощного противника?

На этот вопрос, думаю, убедительный ответ дают архивные материалы того времени, в том числе, документы, связанные с историей нашего края.
Время правления Колчака оставило неизгладимый след в летописи Северного Казахстана. Достаточно вспомнить сражения частей Красной Армии с колчаковцами, которые проходили по нашей земле осенью 1919 года, и слова Верховного правителя о том, что в Петропавловске решается его судьба.

Как известно, колчак пришел к власти в результате государственного переворота в ноябре 1918 года. Омская газета «Правительственный вестник» за 20 ноября опубликовала обращение Колчака к населению, в котором он заявил: «Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка…»

На деле же борьба с большевизмом оказалась борьбой за ликвидацию всех завоеванных демократических свобод в России, а правопорядок – бесконтрольной властью военщины.
Одной из характерных черт колчаковского режима стали тюрьмы, переполненные политическими заключенными. Причем в разряд «политических» попадали не только большевики, но и те, кто боролся против советской власти, например, правые эсеры. Тюрьмы находились под особым контролем Верховного правителя. Так, 3 апреля 1919 года он подписал постановление о введении дисциплинарных взысканий в местах заключения. Согласно этому документу, для пущей острастки своих политических врагов вводились, как в прежние царские времена, ручные, ножные, нагрудные оковы, подвязочные ремни, поджильники, смирительные рубашки и другие способы истязаний.

По этому поводу начальник Петропавловской тюрьмы в своем донесении от 26 мая в город Омск просил выслать побольше оков, так как «приобрести оковы в Петропавловске не представляется возможным ввиду отсутствия в продаже цепей».

В начале 1919 года Петропавловская тюрьма, как и другие тюрьмы Сибири, была заполнена арестантами настолько, что перед правительством встал вопрос «разгрузки» мест заключения. Из нашего города с весны 1919 года отправлялись вагоны с «политическими» на Восток, в Александровский централ. Не каждый заключенный мог внести условия пересылки. Многие умирали в пути, другие погибали еще до погрузки в вагоны. Как это случилось у разъезда Асаново в ночь с 13 на 14 апреля 1919 года.

Об этой асановской трагедии свидетельствует обелиск, установленный на братской могиле на территории старого русского кладбища за Всесвятской церковью. Памятник расположен по улице Жамбыла в нескольких шагах от Первого городского общеобразовательного лицея.

По воспоминаниям свидетеля тех событий большевика Я.Д. Левченко, в ту ночь к пересылке готовили 22 человека. Операция проходила с наступлением темноты в строгой секретности и с изуверской жестокостью: заключенным приказали лечь на подводы лицом вниз, затем их накрыли рогожей. По зловещему замыслу подводы с арестантами в сопровождении многочисленной охраны направились не к городской железнодорожной станции, а к разъезду Асаново. Уже за городом, в безлюдном месте, конвой приказал заключенным встать с подвод и продолжать путь пешком, а через короткое время все пересыльные были зарублены шашками, как потом будет объяснять начальник конвоя, «по причине попытки к бегству».

Конечно, палачи не собирались хоронить своих жертв на православном кладбище. Однако на этот раз замести следы им не удалось: родственники пересыльных тайными путями узнали о секретном маршруте и приехали в Асаново. И, хотя они прибыли на станцию слишком поздно, о злодеянии узнала вся общественность города. Так что, конвою пришлось прилюдно хоронить убитых, что было редким исключением.

Как правило, жертвы колчаковского «правопорядка» исчезали бесследно. Причем, не только заключенные. Преследованию подвергались даже общественные формирования, с которыми мирился царизм, такие как кооперативы и земство. Но особую ненависть вызывали у колчаковской военщины профсоюзы.

Незадолго до прихода Колчака к власти Временное Сибирское правительство открыло в городах биржи труда и утвердило должность комиссара труда. Комиссар труда, прежде всего, должен был следить за соблюдением профсоюзного законодательства, защищать права работников. Таким комиссаром в Петропавловске был избран Иван Гаврилович Барков, бывший председатель Совета городских профсоюзов.

Несмотря на молодость (Баркову было 25 лет), он был опытным организатором, сумевшим за короткое время открыть Народный дом, где находились биржа труда, народная школа и кружки художественной самодеятельности. Кроме этого, он организовал выпуск собственной еженедельной профсоюзной газеты «Рабочий» (копии газеты хранятся в областном музее).
Газета освещала только профсоюзную жизнь Петропавловска и других городов Сибири и заподозрить её в симпатии к большевикам было трудно. Тем не менее, газета была запрещена на восьмом номере, 21 апреля 1919 года. Вечером следующего дня были арестованы Барков и его товарищи.

В те же часы казаки ворвались в Народный дом, где собралась публика на благотворительный самодеятельный спектакль, и устроили побоище. Вот как об этом вспоминает очевидец: «Там произошла кошмарная сцена. Всех били шомполами и рукоятками пистолетов. Люди теряли сознание. Затем арестованных повели в здание контрразведки…»
Так как расправа проходила без разбора и под пьяным угаром, то в числе пострадавших оказались даже два чешских офицера, пришедших на спектакль. Всего подверглись допросу с пристрастием 35 человек. 14 из них исчезли бесследно (в том числе – Барков). Так профсоюзному движению в Петропавловске был нанесен окончательный, смертельный удар. Характерно, что подобные трагические события происходили во всех городах Сибири.

Почти в каждом номере газеты «Рабочий» печатались тревожные информации о таинственных исчезновениях комиссаров труда и активистов профсоюзов. Заключительным аккордом в войне с профсоюзами стал разгон колчаковцами Всесибирского съезда профсоюзов, проходившего в апреле 1919 года в Иркутске. Эту новость опубликовал последний, восьмой, номер газеты «Рабочий».

Здесь же было помещено обращение Исполнительного комитета профессионального Союза Сибири, которое призывало к сплочению, «когда вражеские силы пытаются отнять у пролетариата даже те из его экономических завоеваний, которые с первого момента русской революции считались твердо установленными…»
Формально поводом к закрытию газеты послужила передовая статья, посвященная Ленским событиям 1912 года, так что первый лист газеты оказался чист, без публикаций. Если не считать напечатанное здесь крупным шрифтом и без подписи стихотворение:
«Прочь с пути, камни мертвые, серые!
Не мешайте свободной волне
Песни петь молодые и смелые
На просторе о светлой весне».

Как известно, казаки лояльно относились к власти Колчака; как и он, они поддерживали монархические взгляды и его идею о «единой и неделимой России». Но эйфория по поводу «своего» правителя со временем стала сменяться разочарованием.

Вот о чем с горечью говорил на заседании 5-го чрезвычайного Круга Сибирского казачьего войска тот самый человек, который возглавил государственный переворот, — генерал-майор Волков (заседание проходило в Омске 7 – 9 августа 1919 года):
«…Я скажу лишь о том, что пришлось увидеть и испытать по прибытии казачьего корпуса на фронт… Здесь мы увидели без снабжения всем необходимым и зачастую едва двигающихся солдат. Все эти солдаты были дисциплинированы, но чувствовалось отсутствие любви и заботы о них, заботы о фронте. Не было ни питательных пунктов, ни настоящего ухода за ранеными. Санитарный персонал не осматривает раненых неделями… Причины указанных печальных явлений заключаются в следующем:
1)в отсутствии должной заботы о фронте;
2)в интриганстве в тылу;
3)в формальном отношении к делам на фронте».

На том же заседании Волкова горячо поддержал бывший ярый сторонник Колчака генерал-майор Иванов – Ринов:
«Станичники! Считаю своим долгом посвятить всех вас в текущие события. В марте- месяце было принято всеобщее наступление на врага, чтобы отвлечь главные его силы с фронта генерала Деникина. План этот удался, наши войска разбили Красную армию. Но вместо того, чтобы остановиться в нужное время, наши войска увлеклись очищением от большевиков сел и городов. Отдельные части далеко выдвинулись от линии фронта…

Большевики бьют нас не силой, а нашей слабостью. Но в этом виноват и тыл. Послали на фронт солдат и казаков, а сами в тылу пьянствуют и не занимаются делами фронта».
5-ый чрезвычайный Круг Сибирского казачьего войска избрал специальную делегацию для встречи с Колчаком, чтобы выразить возмущение положением на фронте и в тылу. В частности, в обращении к Верховному правителю говорилось: «…Мы заявляем, что причинами отступления нашей славной армии является отсутствие заботливости о фронте, доходящее до преступного канцелярско-формального отношения к его нуждам… Это явление губит государственное дело, ведущееся в интересах личного честолюбия, карьеризма и связанного с ним интриганства в тылу…»

То, что в тылу и в окружении Колчака процветали карьеризм, шкурничество, интриганство и т.п. отражено во многих воспоминаниях его современников, но убедительнее всего об этом свидетельствует признание самого Верховного правителя. Вот что он сказал в пылу откровения на приеме представителей омской общественности летом 1919 года: «Скажу вам откровенно, я прямо поражаюсь отсутствию у нас порядочных людей. И то же самое у Деникина: я недавно получил от него письмо. Худшие враги правительства – его собственные агенты. Я фактически могу расстрелять виновного, я отдаю его под суд, а дело затягивается! Дайте, дайте мне людей!»

В начале 1918 года агент французского генерального штаба майор Пишон инкогнито посетил Сибирь, чтобы познакомиться с настроением и отношением к власти сибиряков. Эти сведения были нужны для планируемой интервенции. Иностранного агента, прежде всего, интересовали мнения крестьян – основного населения Сибири. В своем донесении правительству он писал:
«…здесь крестьяне слышать больше не хотят о жандармах, урядниках, лесничих, вообще о представителях прежней администрации… Эту психологию сибирского крестьянина нужно тонко учесть…»

В отличие от иностранного разведчика, Колчак не утруждал себя изучением настроения крестьян. И здесь в основе его политики была лишь тупая жестокость. Верховный правитель вернул в село царские порядки, возродил охранку и военно-полевой суд, а для взимания недоимок с крестьян и поисков дезертиров ввел наводящие животный страх карательные отряды.
Прилюдные порки крестьян стали обычным явлением, но еще жестче поступали с теми, кто не явился на призывной пункт. Вот строки из инструкции карательной команды 12-го Уральского артдивизиона:
«… По получению сведений о бежавшем, карательная команда отправляется на родину и, в случае поимки бежавшего, немедленно расстреливает его. В случае же не обнаружения бежавшего команда уничтожает имущество, скот и т.д. При этом необходимо убивать кого-нибудь из близких бежавшего, лучше всего – мать…»

Если ранее падение советской власти крестьяне восприняли равнодушно, то теперь драконовские законы Колчака разбудили, взбудоражили село. Жители многих деревень взялись за оружие, а у кого его не было – за топоры и вилы. Крестьяне объединялись в группы, отряды, уходили из деревень в безлюдные места и нередко нападали на колчаковцев.

Несмотря на посевную пору, волна крестьянских выступлений захлестнула Северный Казахстан весной 1919 года. Конечно, колчаковцы имели преимущество в технике, и нередко крестьян ждала жестокая расправа. Самая кровавая битва произошла в апреле 1919 года в селе Мариинском Атбасарского уезда. Здесь колчаковцы столкнулись с целой армией восставших, в которую входили крестьяне из Акмолинского, Петропавловского и Атбасарского уездов. Трое суток длился бой, исход которого решала колчаковская артиллерия. После побоища остались тысячи трупов, раненых добивали штыками. Село было сожжено.

Однако не всех повстанцев ждала такая трагическая участь, на североказахстанской земле действовали отряды, которые, совершая дерзкие вылазки, оставались неуловимыми. Такой отряд был сформирован на территории Пресновского района под руководством Тимофея Васильевича Лидберга. В августе 1919 года, прорвав оборону белых, его отряд соединился с частями Красной армии.

Восстания крестьян на североказахстанской земле были лишь частью всеобщей народной войны против власти Колчака. Вся Сибирь была охвачена партизанской борьбой. Зачастую части Красной армии входили в населенные пункты, уже освобожденные партизанами, без единого выстрела. Главным объектом партизан была железная дорога. В мае 1919 года начальник охраны Сибирской магистрали доносил правительству Колчака: «…положение полотна катастрофическое. Ежедневно крушения, разбор пути саженями, порча мостов и телеграфа. То, что восстанавливается ротой упорным дневным трудом, ночью разрушается красными. Свыше десятка паровозов свалены под откос. При настоящих условиях движение с 13 мая совершенно приостановилось…»

Кстати, благодаря сибирским партизанам, обретали свободу те, кто находился в «вагонах смерти» и следовал в каторжную тюрьму, в Александровский централ. Так были освобождены Федор Рузаев и Василий Соленик (имена этих героев гражданской войны увековечены в нашем городе). Причем Соленик пожелал остаться в партизанском отряде, который носил имя Зиновьева. Вскоре наш земляк был избран комиссаром этого отряда.

Конечно, в общем руководстве партизанской борьбой принимали участие большевики, находившиеся в глубоком подполье. Однако во главе народной войны стояли не только большевики. Дело в том, что, придя к власти, Колчак разогнал самую массовую, самую влиятельную в крестьянской Сибири партию – партию правых эсеров. Одних он приказал расстрелять, других заточил в тюрьму, третьи едва спаслись бегством. В результате такой политики Верховного правителя бывшие ярые политические противники оказались на одинаковом нелегальном положении. Не удивительно, что на первой же подпольной конференции эсеры объявили войну колчаковщине, и предложили большевикам объединить усилия в этой войне. Такую же позицию заняли и меньшевики, также пострадавшие от нового порядка.

27 ноября 1918 года на заседании ЦК партии, рассматривая заявления бывших враждующих партий, В.И. Ленин сказал: «Очень ошибался бы тот, кто задумал бы механически перенести теперь лозунги нашей революционной борьбы того периода, когда между нами не могло быть никакого примирения… Теперь это была бы просто глупость… Но мы оставляем за собой государственную власть, только за собой».

30 ноября 1918 года ВЦИК принял решение о «легализации правых эсеров и меньшевиков», «предоставив им право, наряду с другими партиями, принимать участие в советской работе…»
Вскоре после принятия этого документа по инициативе Всесибирского краевого комитета эсеров в Иркутске состоялось тайное заседание, на котором присутствовали представители Бюро сибирской организации меньшевиков, члены ЦК объединенного трудового крестьянства, Земского политбюро. На заседании был создан «Политцентр» для руководства борьбы с Колчаком. В принятой декларации режим Колчака характеризовался как режим насилия и террора, «перед которым бледнеют кошмары последних десятилетий царизма…»

4 января 1920 года Иркутск в результате восстания, проходившего под руководством «Политцентра», был освобожден от колчаковцев. В считанные дни власть «Политцентра» укрепилась от Иркутской губернии до Владивостока. В своей политике «Политцентр» опирался на добровольческие отряды, которые показали высокую боеспособность в сражении с каппелевцами – самыми преданными и самыми отборными воинскими частями Колчака. В конце января эти воинские части подошли к Иркутску, и командующий генерал Войцеховский потребовал от «Политцентра» выдать Колчака и золотой запас России. В ответ народные ополченцы нанесли такой мощный удар колчаковцам, что им пришлось обойти город и продолжить отступление по направлению к Забайкалью.

Подчеркну, что все эти боевые сражения происходили тогда, когда войска Красной армии находились где-то в районе Новониколаевска (нынешнего Новосибирска). Передовые части Красной армии вошли в Иркутск лишь в ночь на 1-ое марта 1920 года. Несомненно, главную роль в окончательном разгроме колчаковской армии сыграли сибирские крестьяне. Празднуя победу над Колчаком, не случайно, В.И. Ленин писал в одной из своих статей: «Когда он (сибирский крестьянин) испытал, что Колчак – это представитель диктатуры самой эксплуататорской, хищнической диктатуры помещиков и капиталистов, хуже царской, тогда он организовал тот громадный ряд восстаний в Сибири, которые теперь обеспечивают нам полный возврат Сибири – на этот раз сознательный».

Вся политика Колчака строилась на крайней жестокости и возрождении старого режима. Такой путь мог привести только в тупик, к безысходности и одиночеству. Как государственный деятель, Колчак был обречен. Недаром руководитель американской группы войск в Сибири генерал Гревс впоследствии написал в воспоминаниях: «Колчак ни один год не удержался бы у власти без поддержки иностранных войск».

Тамара МАКАРОВА,
краевед

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск