Последние пионеры Петропавловска

В актовом зале восьмой школы было прохладно и тихо. Восемь третьеклассников сидели в ожидании момента, когда надо будет произнести торжественную клятву. Рядом со скучающим видом стояли в ярко-красных галстуках пионеры из 6-7 классов, которые должны были повязать и нам на шею галстуки после того, как завуч Елена Викторовна скажет свое приветственное слово. Учительница музыки вставила пластинку в проигрыватель, и приглушенно зазвучало «Взвейтесь кострами, синие ночи!…»

Нас принимали в пионерскую «секту» в последнюю очередь как хулиганов и двоечников (я был только хулиганом). Большая часть счастливчиков окрасилась в красный на большой линейке за пару часов до этого. Тогда мы этого еще не знали, но эта небольшая отсрочка сделала нас самыми последними пионерами в Казахстане. После нас не принимали уже никого.

Галстук на шею мне повязал шестиклассник Витек Карпов, который за час до этого стоял на крыльце школы и сшибал с младшеклассников мелочь на сигареты. Для компании «старшаков» в пионерских галстуках и без них, вымогающих мелочь, к тому времени были делом само собой разумеющимся, и бороться с ними никто не собирался. Зная это, родители заранее платили за детей деньги в столовую и не давали мелочи на карманные расходы. У меня мелочи никогда не было, да и Витек был моим соседом, так что настроение было вполне торжественным.

Накануне отец категорически запретил мне вступать в пионеры, прочитав политическую лекцию о том, как партия всех обманула. Я молча стоял, опустив голову, с твердым решением впервые сделать по-своему. Так что в актовом зале я чувствовал себя героем-третьеклассником, которому «как повяжут галстук — сберегу его!»…

Торжественный момент был скомканным — за окном шел 1991 год и взрослые уже не понимали для чего были нужны пионеры, комсомольцы и уж тем более партия. Так что все прошло быстро и скучно. «К борьбе за дело Коммунистической Партии Советского Союза будь готов!» — «Всегда готов!»

Старшие пионеры приняв наши клятвы разбежались по своим делам. Их дела были интересными: возле «Универсама» (ныне «Сокол») стоял вагончик, в котором в обмен на макулатуру можно было купить жвачку (тогда это были пластинки «Wrigley Spearmint”), а также бананы, туалетную бумагу, шампанское и презервативы — в еще коммунистической стране уже появилась «свобода».

Я медленно шел домой, и мне казалось, что все вокруг смотрят на мой галстук. За пару дней до этого я дочитал «Тимур и его команда», и мне хотелось совершить героический поступок. Но в третьем классе я был очень маленьким, и, думаю, любая незнакомая бабушка отказалась бы от моей помощи при переходе через дорогу. Тем более, что мне категорически было запрещено пересекать проезжую часть, а путь от школы №8 до дома №136 по улице Мира, не был пересечен ни одной улицей. Подойдя к дому, я снял сокровище и аккуратно сложил в портфель, чтобы не увидел отец.

Еще целых два дня я был тайным пионером. Раскрыв мою тайну, отец не стал ругаться, а просто сказал, что я сам все пойму, когда подрасту.

Оставшаяся до конца учебного года неделя прошла быстро. Мы даже успели совершить один пионерский поход к ветерану войны и один раз собраться на какой-то пионерский совет. А потом наступило лето и носить галстук было некуда. В это лето старшеклассники стали собираться компаниями в подвалах домов, там шла тайная жизнь, о которой мне тогда знать было не положено. О том, насколько их поведение в подвалах не соответствовало высокому званию пионера, я стал догадываться, когда впервые увидел, как из грязного подвального проема вылезает растрепанная Катька Петрова из 8-го класса. Вслед за ней показался Витёк, с гордым видом рассказывавший о женской анатомии.

В августе того года по телевизору почти три дня подряд показывали балет. Папа ругался матом, а мама сидела с растерянным видом.

Первого сентября на торжественной линейке пионерские галстуки были уже не у всех. Выяснилось, что меня перевели в другой класс. Но еще пару месяцев мы собирались на совет капитанов класса, где ничего толкового не обсуждалось. В новом классе была очень красивая девочка, которой пионерский галстук придавал особой прелести. Но именно она одной из первых сняла этот галстук, сразу повзрослев. К концу второй четверти мы узнали, что пионеров больше нет… В это же время закончилось детство, ушла в прошлое обязательная школьная форма, а на смену портфелям пришли многочисленные цветные пакеты. Галстук я не уберег.