Ставки на спорт 
И вновь – сразу несколько знаковых коллективов в рубрике. И вновь – легенда вокально-инструментального жанра. Олег Башкин – специально читателям Петропавловск.news.
— Олег, Вы родом из Белоруссии?
— Да, из Гомеля.
— Там начинали в самодеятельных ансамблях?
— Наверное, да. Хотя вообще я начинал не столько с самодеятельных ансамблей, сколько с танцевальной площадки, ресторанов и так далее. «Синяя птица», Рома и Миша Болотные, покойный Серёжа Дроздов – это гомельские ребята. Косвенно благодаря Роме Болотному я попал в «Здравствуй, песня». «Красные маки» распались, «Здравствуй, песне» было только четыре месяца, они приехали в Харьков на гастроли, и искали вокалиста. Рома Болотный привёз меня на площадку во Дворец спорта, познакомил с Хаславским. Я прослушался, и они меня пригласили. Тогда я работал в Харькове в программе варьете. Отработал как раз конкурс ансамблей, Новый год, и уже 10 января приехал, они меня в Москве встретили, отдал трудовую книжку во Владимирскую филармонию. Вот так я попал в состав. А уже через четыре месяца записывал четыре песни на гигант, но вошло три.
— Что-то вышло на других?
— На втором гиганте я записал песню «Колдунья» (“Devil Woman”), которую выбрал лично сам. Мы должны были на вторую сторону записать четыре песни на иностранном языке, и я выбрал Клиффа Ричарда, он мне очень нравился. Кстати, записал недавно эту вещь в Лос-Анджелесе, в студии с американцами, очень круто получилось. Пишу материал – из старых песен, также Миша Болотный (он сейчас живёт в Нью-Джерси) написал для меня новую песню, я её спел, пока никто ещё не слышал. И ещё Михаил Богданов – клавишник, композитор, сейчас работает в «Ариэле» — предложил мне спеть «Были на виниле», вещь о том самом вокально-инструментальном времени, я её тоже записал.
— Вас помнят, приезжайте.
— Да, спасибо, помнят. И вокально-инструментальная тусовка, и зрители. Я уехал в 1990 году в Израиль, то есть уже тридцать лет тому. Всё собираюсь приехать, никак не получается – может, в следующем году. Потому что уже есть прецедент гастролей со звёздами ВИА – Алёшиным, Офицеровым, Мишей Долотовым из «Песняров». Я знаю, они работают, гастролируют командами. С тем составом «Здравствуй, песня» я тоже общаюсь, дружу. Конечно, вопрос о возвращении в «Здравствуй, песня» не стоит во главе угла, но если предложат какие-то сборные концерты, что-то вроде «Дискотеки 80-х», если им будет интересно выступить с первоисточником, с теми, кто поёт все те песни и делает это здорово – то я с удовольствием могу присоединиться.
— Наверняка есть и другие замыслы?
— Да, параллельно можно было бы сделать с Мишей Богдановым новый проект, и я так понимаю, он хотел бы видеть меня в качестве фронтмена, но пока ничего не могу обещать, будем конкретно разговаривать, когда приеду в Москву. Четвёртый год не могу попасть на «Голос 60+», хотя меня приглашали, Марина Солдатова, главный редактор, звонила. Звали ещё на первый сезон, даже уговаривали, но у меня были обстоятельства, которые продолжаются – сам понимаешь, то пандемия, то ещё что-нибудь. У меня была операция серьёзная, в Лос-Анджелесе меня спасли. В принципе, дело будущего – какие наши годы!
— Возвращаясь к «Здравствуй, песня» — «Девчонку из квартиры 45» Аркадий Хаславский сразу дал петь Вам?
— У нас была репетиционная база в Филёвском парке в Москве – там стояла наша аппаратура, и мы между гастролями репетировали новые песни. Туда приходили разные композиторы – например, Слава Добрынин, – и играли клавиры на пианино. Становились вокалисты, и для исполнения той или иной песни выбирались наиболее органичные из них. Потому что, естественно, авторы, как и мы, хотели, чтобы песня стала хитом, шлягером. К слову, я семь песен как солист записал на фирме «Мелодия». А с «Девчонкой» было так, что сначала предполагалось, её будет петь Виктор Бут. Но по органике – ботан – подходил я, да и по тембру тоже. Витя пел жанровые песни: «Качели вверх, качели вниз», «Солнечный трамвай», «Чем я не жених», хорошо это делал, замечательно. Он играл на гитаре и пел, а я был свободный вокалист, фронтмен. И вот Алексей Мажуков пригласил к себе домой Витю и меня. Спел у рояля Витя и спел я, и Мажуков говорит: «Олег будет петь». Позвонил Хаславскому и сказал: «Я выбрал вокалиста». Вот такая история. Кроме неё я спел на пластинке «Рябиновые ночи» и «Странный сон» Романа Майорова, три сольных мои песни было на первом диске-гиганте, который мы записали в 1978-м (ещё, по-моему, на гибкую я записал «Сбылись мои мечты»). Ещё одна песня не вошла – «Счастливое число 13», в концерте она звучала и, кажется, в «Утренней почте» она была. Я сейчас её реанимирую. Лёня Добров, он же Гольденберг, молодой парень, московский музыкант, не был членом Союза композиторов, и песню на пластинку не взяли. А песня жанровая, весёлая такая, шуточная. Там содержание такое, что число 13 для всех несчастливое, а для меня счастливое и т.д. Вот сейчас в студии Лос-Анджелеса я её записал, плюс записал «Девчонку», «Рябиновые ночи», то есть все вещи, которые я пел в «Здравствуй, песня», но в новых своих аранжировках, по-новому, по-современному. Саунд-продюсер очень доволен. Так что стараюсь — надеюсь, приеду в Москву с хорошим багажом. Планирую записать тринадцать песен.
— Что ещё записали из того, что раньше не пели?
— «В жизни разлуки неизбежны».
— «В разлуке» Валентина Баркова?
— Да-да. Уже записана, очень круто получилось. Вместе с теми, что уже готовы, запишу «Медведицу», которую пел Олег Кацура, к сожалению, ушедший. Он здорово пел, увы, я с ним не был знаком – уже был тогда в «Лейся, песня», «Шестеро молодых»…
— В «Лейся, песня» Вы влились вместе с составом «Шестеро молодых»?
— Нет-нет, я только-только ушёл из «Здравствуй, песня», и мне тут же позвонил Виталий Кретюк. Шуфутинский улетал в Америку на ПМЖ, они вместе с Мариком Гутманом, трубачом Кобзона, улетали, только Марик улетал в Лондон. И Кретюк принял «Лейся, песню», он мне позвонил и говорит: я знаю, что вы ушли из «Здравствуй, песня»… А я вечером ушёл – и в тот же вечер, через час, он мне звонит. Сарафанное радио, сам понимаешь (смеётся). Пригласил назавтра в 12 часов дня приехать к ним на базу в Москве. Я говорю: почему нет, и приехал к ним, мы познакомились. Тогда в коллективе не было Влада Андрианова, он временно отсутствовал по каким-то уважительным причинам, были какие-то свои нюансы. И меня пригласили вместо Влада, в концерте я должен был петь его песни. Я там проработал недолго, отъездил одну поездку – с ними и «Весёлыми ребятами», по Украине. Но мы общались, дружили. Я дружил с Борькой Платоновым – очень крутой вокалист. Я спрашивал, как Борька поживает, говорят, уехал к себе в Сибирь, занимался бизнесом, как он сейчас, никто не знает. Пел очень круто. Например, «никогда, никогда не пойму, разошлись мы с тобой почему»…
— С «Лейся, песня» Вы что-нибудь записали?
— Нет, просто пел те песни, которые исполнял Влад Андрианов: «Где же ты была?», «Прощай», «Вот увидишь»… Вскоре Влад, очевидно, решил свои проблемы, и мне сказали: «Олег, извини, Влад вернулся…»
— А после «Лейся, песня»?
— Потом я работал сам. Была такая ленинградская группа «Диско» Владимира Петренко, они даже диск-гигант записали, не помню, как назывался. И я там работал с вокалистами, уже сам, красной строкой, мы работали в одной программе с Сергеем Захаровым. Как раз у него произошла вот эта история с сидением…
— Конечно, у Вас пополнялся репертуар…
— Для меня писал старший Пресняков. Помню, пел пять его песен, одна из них «Самолёт», весёлая такая. А потом получилось так, что со мной связались «Шестеро молодых» Вилена Дарчиева. Тогда уже у них не было Расторгуева, очень многих ребят, разошлись кто куда. В «Шестеро молодых» я отработал два с половиной года, потом ушёл, работал в Сочи в ресторане «Дагомыс», затем в программе варьете. Потом попросился назад, и Вилен Дарчиев меня взял. Захотелось опять на гастроли – мы же больные люди (смеётся). Казалось бы, надоело ездить, в ресторане слаще вроде. А тут опять заболел гастролями, позвонил Вилену Ивановичу, он в ответ: «Олег, никаких проблем, тебя – с удовольствием!» К нам пришёл тогда Александр Розенбаум – под псевдонимом Аяров. В своё время мы с ним были большие друзья, просто сейчас потерялись как бы. Последний раз мы виделись в Израиле очень много лет назад, причём он меня не узнал. Это было в ресторане под Тель-Авивом, мы приехали вместе с другом, очень крутым певцом. А дело в том, что, будучи в Израиле, я никогда не педалировал, что был легендой 80-х. К тому времени я уже был Alco, пел фирму, модную музыку, работал в израильских группах. И тут как-то друг спел в ресторане, где мы работали вместе, песню Розенбаума, и я сказал, что с ним знаком. В ответ: да ладно… Я говорю: приедет — я тебя с ним познакомлю. И вот он приехал. Был банкет после концерта, я захожу, он сидит. Говорю: «Здравствуйте, Александр Яковлевич!» Все обалдели, не могут понять, кто такой зашёл, он так присматривается… Я: «Вы меня, конечно, не помните…» Он: «Что-то знакомое…» Я ему: «Фамилия Башкин вам ничего не говорит, господин Аяров?» Тут он: «Господа! Это мой друг, мы вместе были в “Шестеро молодых”!» Саша ведь написал для меня четыре песни, я их пел, мы хотели записать пластинку, но она не вышла на «Мелодии». Там были очень крамольные тексты по тому времени: раки, которые «пятятся назад, ходят задом наперёд», белый-белый жираф, который «по пустынной саванне печально бродил, и никто из сородичей с ним не дружил»… Потому что был альбинос, не такой, как все. Музыка была рок-н-ролльная такая. Когда пришёл Аяров-Розенбаум, мы очень круто поднялись, «Шестеро молодых» стали другими совершенно, у нас было направление бард-рок. Вот эти группы, о которых идёт речь, и оказали на меня очень серьёзное влияние, в общении с музыкантами, людьми, с которыми я работал…
