Ставки на спорт 
Нашу серию публикаций, посвящённую музыкантам 70-х, каждый из читателей, скорее всего, может назвать по-разному, кому как удобнее – «Легенды ВИА», «Солисты легендарных ВИА», и так далее. Но, если быть более точным, то, конечно же, это будут не только солисты, но и солистки. «Солистки легендарных ВИА» — при упоминании этой фразы о ком вы подумали в первую очередь? Уверен, что я не ошибся! Участница ВИА «Самоцветы» и «Пламя» Ирина Шачнева – сегодняшняя интернет-гостья «Петропавловск.news»!
— Ирина Васильевна, наша серия о вокально-инструментальных ансамблях началась с интервью, которое нам дал Ваш коллега Анатолий Могилевский. Так что, сами понимаете, после этого я был просто обязан пообщаться с Вами. Тем более что обязанность приятная, давно мечтал. И песню «Если будем мы вдвоём» вспомнят обязательно…
— Ну что же, песня-то замечательная, очень хорошая.
— Да. Возвращаясь к Анатолию Могилевскому. Выражая свой взгляд на причины распада «Самоцветов» в 1975-м, он, в частности, сказал: «Думаю, что все мы зажрались, упиваясь своей популярностью, не понимая, что наше предназначение делать то, что нам говорят, а не то, что хотели делать. Маликов был лидер и знал, что нужно для той эпохи. Мы думали, то, что мы делаем – это всё ниже нашего уровня. Попросту занимаемся ерундой. Сегодня, может, да! Но не в то время». Хотелось бы услышать Вашу точку зрения…
— Основной причиной была просто дурость. Во всяком случае, я очень сожалею, что мы это сделали, могу сразу сказать. Мой муж был звукорежиссёр и очень хороший бас-гитарист. А на сцене был Маликов, он же на бас-гитаре играл. Это тоже было причиной, хотя никаких конфликтов с Юрием Фёдоровичем у меня не было, я прекрасно там существовала, прекрасно. Сейчас я никогда бы этого не сделала – такой раскрученный коллектив, такие перспективы… И Маликов лично мне клялся и божился: «Ира, не надо уходить, твой Лёша выйдет на сцену, а я буду заниматься чисто организационными проблемами, только изредка выходить на две-три, ну пять песен». Я ушла, знаете, как это бывает, чтобы не отбиваться от коллектива, а то сочтут предательницей. Это была такая несусветная глупость! Валька (Валентин Дьяконов – прим.авт.) поругался с Маликовым, и Маликов немножко себя повёл не так дипломатично, как нужно было. Он же тоже потом сознавался: «Я же тоже тогда был, в общем, молод». Ещё одна из главных причин – люди, которые рвутся к власти, это Коля Раппопорт, Серёжа Березин, которые подливали масла в огонь, подогревали нас, молодых дураков, чтобы мы ушли, а возглавили бы уже они. То есть получить готовый коллектив без всякого труда, на блюдечке с голубой каёмочкой… Что удалось и Березину, и Раппопорту. И мы стали «Пламя». Гастролировали много, сделали много хитов, прекрасно работали, но всё равно я бы сказала, что никогда бы не ушла из «Самоцветов». Я это потом уже поняла, через несколько лет, но было поздно. Разрыв был какой-то искусственный, ненужный. А по поводу того, что уходить ради коллектива – как все, так и я – очень глупо. Потому что ты идёшь на такую жертву, а потом этот же коллектив через несколько лет спокойненько тебя предаёт. Никому не советую, подумайте сначала…
— Юрий Фёдорович считался и считается одним из самых демократичных руководителей?
— Он прекрасно себя ведёт, не повышает голос, по-хамски ни с кем не разговаривает. Развит, образован. Но умеет без всяких окриков держать всё-таки всё в своих руках. То есть у нас было запрещено пьянствовать, опаздывать. Как-то потихоньку он в нас это внедрил, что мы сами понимали: ну как опоздать? Как не приехать на концерт? Как выйти пьяным? Вот это в нас было, и именно он это внедрил. Демократичный, но при этом очень жёсткий насчёт дисциплины. Во всяком случае, в чём ещё проявлялась его демократичность – в доверии коллективу. Приносил песни, а мы уже делали аранжировки, он не встревал в творческий процесс. Только давал нам песни и говорил: «Вы лучше меня разбираетесь в этом жанре». Он настолько был занят организационно, что просто писали для него бас-гитару, а он человек очень грамотный, закончивший Московскую консерваторию по классу контрабаса, мог всё это полностью играть с листа. То есть крутился, как белка в колесе, вот это я могу сказать чётко. У него потрясающий нюх на хиты, а у нас было умение сделать хит из непонятной какой-то строчки, где и гармонии толком не было. Хиты, которые живут по 30-40 лет, и в караоке все поют.
— Фильм «Афоня» — знак своей эпохи, в сцене на танцах – «Машина времени» и «Аракс», за кадром звучат песни ВИА. Конечно, Вы помните эпизод, где звучит один из хитов «Самоцветов» — «Налетели дожди». На Ваш вкус, выбор режиссёра был правильным, или были у вас песни более яркие?
— У каждого ансамбля есть свой золотой фонд, у нас в том числе. Об этом ведь не писали в газетах никогда, что фанатов было полно, и они дрались – фанаты «Самоцветов» с фанатами «Весёлых ребят»! Всё это было, и о вкусах не спорят, это были просто вкусовые пристрастия Данелии. Но я могу сказать, что в 70-е годы, золотое десятилетие, расцвет вокально-инструментального жанра, у каждого ансамбля появились шедевры, которые вне времени. Их будут перепевать очень модные группы, очень модные певцы, которые придут и через десять лет, в какой-то, может, другой аранжировке, но эти песни вне времени. Как песни 40-х, 50-х, 60-х годов, которые и мы до сих пор поём. Ведь, извините, мы не такие уж древние, но мы садимся и поём «Королеву красоты» или песни военных лет. Всё это входит в понятие «нетленка». Поэтому я всегда с благоговением отношусь к своим коллегам из ВИА 70-х, потому что мы были первопроходцами. Мы же всё пробивали – гитары, костюмы, Боже мой! Коллективы 70-х годов всё на себе вынесли и построили базу, на которую уже потом пришли рок-группы. Без нас это бы не состоялось, потому что постепенно мы приучили, как говорится, партию и правительство и наших чиновников, что можно играть на гитаре. Вот, говорят, «Мой адрес – Советский Союз». Я тоже сначала фыркала, когда принесли. «Вы, точки-тире телеграфные, ищите на стройках меня. Сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня». Агитка из газеты, правда? Как же можно было петь? Оказывается, можно, если мягко, как сделали «Самоцветы». Вся страна пела, и не самые дураки пели. До сих пор в караоке без конца поют и танцуют под эту песню, что тоже для меня было удивительно. Давным-давно нет страны Советский Союз, а вот песня жива! И много у нас было песен иного плана, вот Вы упомянули «Если будем мы вдвоём». Нетипично для нас, кто-то удивляется: «Как, это «Самоцветы» играли?» Но, чтобы это пробить, нужно было одну-две комсомольские песни спеть…
— Не знаю, почему именно за вами закрепился имидж ансамбля, исполнявшего в основном комсомольские песни. Была масса других, и песни-то какие – «Снежинка», «Мерси», «Школьный бал»…
— Или «Чернобровая дивчина». Не знаю, откуда это, комсомольских песен мы пели очень мало. У нас была такая гражданская лирика, например, «У деревни Крюково». Просто маленький шедевр. Для меня есть три, что называется, самых-самых шедевра «Самоцветов», и туда входит эта необыкновенной красоты песня. Она написана в мажоре, если обратите внимание, а вообще-то всё должно было быть в миноре. Но вот так было спето об этих мальчишечках, которые погибают. Семеро солдат, они ещё были нецелованные, не знали, что такое девушка, женщина. И «У деревни Крюково» мы пели как колыбельную матери над этими мальчиками. Я делала эту аранжировку и воспринимала только так. До сих пор молодёжь её поёт и слушает. Лет семь назад мы выходим на Поклонную гору 9 мая, стоит толпа молодых, десять тысяч. Сидят на плечах девчонки, которые только что кричали, орали, а потом выходим мы и поём «У деревни Крюково». Я думала, будут свистеть – нет, гробовая тишина, и только зажигалки все зажгли… Поэтому, я считаю, мы не певцы комсомола, то есть гражданская была позиция. И при этом мы — лирический ансамбль, о любви, о дружбе, о верности. Некоторые сейчас почему-то очень стесняются сказать, что они пели песни советских композиторов – роскошные песни великих композиторов. И поэтов. Но мы привносили туда элементы рок-н-ролла, уже бас-гитара, барабаны, дудки совсем по-другому играли. Когда складывается триумвират композитор – поэт – исполнитель, когда всё это совпадает, то это на десятилетия.
— Давайте немного поговорим об ансамбле «Пламя». У вас была интереснейшая развёрнутая композиция «Кинематограф», причём даже с элементами арт-рока. Пожалуйста, несколько слов о ней.
— Да, большая театрализованная работа. С нами работали известные режиссёры – Спесивцев, Розовский. Несколько вещей там было очень интересных, но сама, как композиция, она не пошла, народ её всё-таки не очень принимал. И такое было разделение – процентов тридцать за то, что как это здорово, наконец, шаг вперёд, что мы ушли от дивертисмента, а остальные семьдесят — хотели песен. Но мы так делали – в первом отделении «Кинематограф», во втором песни. Я всё-таки считаю, работа не очень получилась, не до конца. Хотя там несколько вещей было просто прекрасных как номера. Потом мы, когда расстались со всей программой, просто забрали в концерт из двух песенных отделений несколько номеров оттуда – «Не поговорили», «Душа», «Каждый выбирает для себя». В общем-то, опыт был интересный, но наша публика как-то не очень это воспринимала. А хитов «Пламя» выпустило достаточно много, мы постоянно делали хиты, если их собрать, мы можем три часа стоять и петь. Говорю, что есть, потому что некоторые группы существуют десять лет и у них только один хит – ну как так? У нас эфиров было мало, но мы били «в десятку». А сейчас столько каналов – долбят, долбят, а хитов нет. Спрашиваю у молодых: «Можете напеть мне какую-нибудь самую хитовую песню?» — «А мы не знаем, не можем напеть». То есть полнейший дефицит репертуара…
— Вспоминаю одно из интервью Юрия Фёдоровича, в котором он рассказывал – в своё время достаточно было одного эфира в радиопередаче Виктора Татарского «Запишите на ваши магнитофоны», чтобы «Школьный бал» стал мегахитом…
— Да, всё – и на следующий день она стала хитом. Люди, правда, ставили магнитофоны к трёхпрограммникам, чтобы это всё записать. И когда на концерте объявили «Школьный бал», раздались аплодисменты. Некоторые артисты сейчас даже в это не верят – что вот так вот, без всяких денег, без всего. Конечно, сейчас другой мир, другая страна. Но такое было не только у «Самоцветов». Я, например, когда ещё не работала на сцене, услышала по радио «Нет тебя прекрасней» «Поющих гитар», заболела просто! Меня это просто сразило, я ещё совсем юная была, даже не помышляла о сцене. Это был, наверное, 1968-й или 1969-й год. Если бы я была в зале, не знаю, что со мной бы было! Пластинку купить невозможно, поехала с «Кометой», чтобы переписать. Потом всё на ноты выписала, каждый инструмент. Поэтому я понимаю девчонок, которые вот так вот мечутся.
— В наше время масштабные сборные концерты ВИА стали доброй традицией. Было что-нибудь подобное в 70-е-80-е? Чтобы собирался с десяток ВИА в одной программе?
— Нет, в те годы этого и не могло быть.
— Гастрольный график не позволял?
— ВИА собирали стадионы, по четыре стадиона. Ну, зачем же туда десять ВИА было запускать? Мы в этом городе на Росконцерт пашем, в другом городе «Весёлые ребята» деньги зарабатывают. Кто же это соединит, это же невыгодно. В каждом городе ВИА делали сборы. А зачем нас объединять, что мы, по пять песен будем петь? Когда мы можем выйти своим коллективом и два часа по четыре концерта в день пахать на наше государство, на наш Росконцерт. Что делали обычно – второе отделение за ВИА, а в первом сборный концерт артистов, которые назывались «простойники», у которых не было концертов. Они зарабатывали деньги в первом отделении, а народ приходил на «Самоцветы», «Весёлые ребята». Это же была очень продуманная политика. Потом уже, в 80-е годы, стали делать, например, вот так: Лев Лещенко и «Пламя», два гастролёра. И в 80-е уже не было вот этого сборного концерта «простойников», как хотите, как угодно вам, вот так уже говорили. Поэтому по два таких раскрученных имени было. Это сейчас любого называют «звездой», ну, в принципе, мы тогда были «звёздами», если собирали по четыре стадиона в день. Приезжаешь в один город на десять дней – сорок концертов, и нельзя достать билеты. Наверное, мы были «звёздами», только нас так не называли. Мы жили в плохих условиях, питались отвратительно, денег получали до того мало, мы брали только количеством. То есть нас полностью обирали, могу это сказать совершенно спокойно. Когда уже сейчас стали делать сборные концерты ВИА, я участвовала в них – в Кремле, в «Олимпийском» были акции. И в других городах мы были, это примерно конец 90-х – начало 2000-х, когда вновь возрос интерес к вокально-инструментальному жанру. Выезжали мы, «Песняры», «Орэра», «Лейся, песня».
— Нынешний год – юбилейный для «Самоцветов», если считать от второго витка?
— На какое-то время о нас вообще забыли, мы не нужны были никому. И вдруг в 1995-м году меня и Валю Дьяконова пригласили выступить, сказали, тот, кто заказывает, без нас вообще никого не хочет. «Ребята, быстро приготовьте хоть три песни!» Мы говорим: «Да у нас нет минусовых фонограмм, и никогда не было!» — «Ну, хоть так, под гитару выйдите!» Помню, так Валю Дьяконова умоляла, он не хотел…
— Если под гитару, то это «Ивушка». Еще один шедевр.
— Нет, почему, мы спели «Мой адрес – Советский Союз», «Добрая примета». Не успевали сделать минусовки, а тот, кто там распоряжался, он сказал: «Если не будет Шачневой и Дьяконова, мне этот концерт не нужен!» Наш ровесник, он нас ждал. Администратор понимала, что если Валю мы не уговорим, концерт можно будет отменять, и начала поднимать гонорар. Один раз в жизни я вот так хорошо заработала, потом я опять гроши получала, как всегда (смеётся). Мы спели под гитару три песни, стадион встал, к нам понеслись люди, говорят: «Мы думали, что вы все в Америке!» И нам пошли предложения. Так я Валю приподняла с дивана, потому что он был категорически против. Так мы начали второй виток, опять встали под знамёна Юрия Фёдоровича и «Самоцветов». То есть вернулись домой.
— Вы продолжаете работать с Юрием Фёдоровичем?
— Да, я работаю, но могу сознаться, концертов сейчас немного. Это связано с экономикой страны, у нас положение сейчас серьёзное. Герои, кумиры сейчас другие, но и у них нет никакой стабильности, концертов мало. У нас на кассу работает от силы десять имён, у остальных – либо какой-нибудь день города, либо корпоративы. А у нас, конечно, совсем мало, наша публика на афишный концерт приходит, но немного, потому что уже люди постарели, денег нет, пенсии мизерные. Как это всегда принято в нашей стране, старики до гробовой доски помогают своим детям, внукам. Поэтому они лучше лишний телефон купят, а вот на концерт не могут пойти. А раньше ходили всей семьёй, зарплаты были небольшие, но и билеты стоили недорого. Теперь это не принято – приходить всей семьёй на стадион – надо денежки хорошие платить, а зарплаты маленькие, пенсии мизерные, сокращения идут. Но я работаю до сих пор, и слава тебе, Господи, чему я очень рада! Выезжаем в другие республики – Белоруссию, Киргизию. Бываем в Питере, Самаре, Нижнем Новгороде. Но теперь всё реже и реже, к сожалению. А многие говорят: чего это вас нет и так далее…Люди, когда меня поздравляют с днём рождения, Новым годом или 8 марта, часто спрашивают: почему вы в наш город не приезжаете? Ну как объяснишь – приглашайте, надо же всё это организовать и оплатить, и мы с удовольствием приедем. Еще, спаси-сохрани, поющие, голос звучит. Сейчас отбирают, чтобы фигурка была, чтобы двигались хорошо. А тогда двигаться нельзя было, поэтому Маликов отбирал, чтобы был симпатичный и чтобы очень хорошо пел и очень хорошо играл (смеётся).
— Ну, так это же — главное.
— Играли вживую, поэтому всё это осталось, можем петь, можем играть.
— И дай Бог, чтобы это продолжалось как можно дольше. Ирина Васильевна, благодарю за беседу. Откровенно признаюсь, слушать «Если будем мы вдвоём» готов бесконечно…
— Она стоит особняком, совершенно в другом ритме, в другом стиле. Она не так знаменита, как «Увезу тебя я в тундру», «Не надо печалиться», «Добрая примета». Но, во всяком случае, мне как музыканту она очень нравится! (смеётся). Спасибо за интерес к «Самоцветам», к ансамблю «Пламя», лично ко мне. Очень приятно, так как пока что мы не собираемся расставаться со зрителями. И всем вашим читателям от меня огромный привет, я очень благодарна всем, кто помнит и любит наши песни!
Редакция выражает благодарность Галине Стельмах за помощь и участие в подготовке материала
