«А избы горят и горят»: пожары в дореволюционном Петропавловске

Петропавловская трагедия 11 мая 1849 года, когда почти полгорода погибло в огне, изменила его облик. После этого печального события началась плановая застройка города, он «переехал» на гору, а внизу, на месте пожарища, была восстановлена казачья станица, которая с тех пор разделена на улочки и переулки. Однако вся эта «перестройка» шла очень медленно.

Через пять лет после пожара «Журнал Министерства внутренних дел» сообщал: «В Петропавловске каменных зданий, совершенно оконченных постройкой, еще нет. Пожаром 1849 года все существовавшие каменные дома разрушены и остаются в таком виде и ныне, кроме одного, который, хотя внутри и отделан, но не оштукатурен снаружи, стало быть, не имеет надлежащей благовидности».
Страшно представить такую картину. А люди? Что они испытали? Историк А.И. Семёнов в книге «Город Петропавловск за 200 лет, 1752-1952 гг.» пишет: «Штаб-офицер корпуса жандармов, подполковник Кистер доносил в Омск: «Страх, наведённый пожарами и распространившиеся в народе, не имеющие никакого основания толки, что пожары будут продолжаться, побудили многих жителей, как пострадавших от пожара, так и не пострадавших, выехать со всем своим имуществом из городу, одних – в окрестные деревни, а других – на бивуаки близ города, чему отчасти способствовала хорошая в то время погода». Но это летом, а что ждало бездомных мещан и казаков зимой?! Неужели те же «бивуаки» — шалаши и землянки?

Пока «план типовой застройки средних городов» (таким был тогда и наш) сибирские архитекторы пересмотрели и приспособили к особенностям приишимского рельефа. Считается, что автором плана был архитектор Черненко, «который не учёл особенности почв и рельефа, и Подгорье не раз тонуло в весенние паводки». Словно было время, когда оно не тонуло. Пока отправили чистовой вариант плана в Петербург, где только в 1858 г. его подписал император Александр II, а затем, уже в 1862 г., утвердил новый, «несколько изменённый против первого» вариант… Видимо, первый план чем-то не понравился царю. Получается, что со времени пожара прошло 13 лет! Пока шла вся эта бумажная волокита, город потихоньку застраивался в южном и восточном направлениях от крепости, видимо, по старому плану, а не как попало. Улицы становились прямыми, а разные сараи, летние кухни и раньше запрещено было строить близко к жилью. Но это по плану. А на деле – как получится. Санитарный врач К. Биляловский оставил нам описание жуткой антисанитарии и беспорядка как раз там — в слободках Петропавловска даже в последней трети XIX века.

К 1868 г. в Петропавловске уже насчитывалось 39 улиц, 30 переулков, 75 каменных и 1394 деревянных дома, 319 торговых лавок и 8762 жителя. Если сравнить количество деревянных и каменных домов, окажется, что огню еще оставалось чем поживиться. Однако товары купцов теперь были под более надежной защитой. На окраине города в 1870 годах построили новый каменный меновой двор для торговли со степью (это старые здания завода малолитражных двигателей) взамен прежнего, находившегося в подгорье. Ярмарки и постоянные базары тоже переселились на гору, на Соборную площадь. Но пожары все равно не перестали угрожать городу. А тут еще Ишим почти каждую весну разливается!

Нельзя сказать, что прежде в Российской империи не было такой головной боли – пожары и разливы. Еще в XV веке дед Ивана Грозного – Иван III – частенько лично выезжал тушить пожары и жестко боролся с поджигателями – настоящими террористами его времени. В «Судебнике», составленном по указанию царя, четко сказано: «Зажигальщика казнить смертною казнью». До этого действовало более «мягкое» наказание — преступника продавали вместе с семьёй в рабство.
Лишь в начале XVI в. в Москве приняли первые законы против «красного петуха» — на ночь все улицы «запирались» решётками, возле которых по очереди дежурили горожане (с каждых 10 дворов требовали по одному человеку). Таким способом боролись с ворами-поджигателями. Пока одни жители тушили огонь, а другие на это глазели (это было одним из любимых развлечений москвичей), поджигатели успевали обчистить немало домов. Иван Грозный пошёл ещё дальше — он заставил всех москвичей держать на крышах бочки с водой, а в подсобках хранить багры и топоры. Тушили в те времена просто — дом безжалостно разламывали, чтобы не занялись соседние. В 1634-м, когда Москва вновь заполыхала по вине беспечного курильщика, населению запретили баловаться табачком под страхом смертной казни.
Но как ни секли кнутами нарушителей, ничего не помогало! Города продолжали гореть. Даже Москва за свою историю шесть раз выгорала полностью. Одна из причин переноса столицы на берега Балтики – тоже пожары. Петербург, застроенный «каменными громадами», ни разу не уподобился старой Москве — не сгорал дотла. Мелкие пожары, вроде уничтожения огнем Зимнего дворца, случались, но это же мелочь! Подумаешь – царская резиденция сгорела! Вон сколько других дворцов настроили в окрестностях!
«Противопожарных царских указов» не счесть! Во время царствования Алексея Михайловича Романова вышел «Наказ о градском благочинии». В нем впервые были предусмотрены основные признаки профессиональной пожарной охраны: постоянный платный состав, наличие водоливных труб, круглосуточные дежурные объезды города и наказания жителей, виновных в поджоге.
Сын Алексея Михайловича, Пётр I, и тут оказался «впереди планеты всей». Именно в годы его правления была создана такая же, как в некоторых европейских городах, профессиональная пожарная команда, построено при Адмиралтействе первое пожарное депо, закуплены пожарные насосы с кожаными рукавами и медными брандспойтами. Но после смерти Петра I реформы были прерваны. При дворе много лет шла ожесточенная борьба за власть – не до пожарных было! Но если перечислить всех царей, принимавших суровые профилактические противопожарные меры, то в списке окажется почти вся династия Романовых. Особенно отличилась Екатерина Великая, приказавшая перестроить старые города строго по планам, соблюдая безопасное расстояние между домами, а самострой, вроде нынешних строений, «высунувшихся за красную линию», безжалостно сносить. Так и поступали, хотя и тогда находились желающие обойти закон при помощи «барашка в бумажке» — бессмертных взяток. Только в первой половине XIX века, уже по указу Александра Первого, власти вновь обратили внимание на службу пожарной охраны. В ее ряды стали призывать мужчин, как и в солдаты, — на 25 лет. И это была настоящая жесткая солдатчина. Однако попытки обуздать огонь силами только профессионалов не приносили должного результата, поэтому стали создаваться вольнонаемные и общественные пожарные команды или добровольные пожарные дружины. В них вступали обычные жители, заинтересованные в сохранении от огня своего имущества. К 1891 году в России было уже более 3000 таких добровольных команд, в которых числилось свыше 84 тысяч человек. Все оборудование закупалось и содержалось на добровольные пожертвования благотворителей и членские взносы: для действительных членов — 5 рублей, для почетных членов — 100 рублей и для жертвователей — 3 рубля.

Еще недавно на воротах старинных деревянных домов в Петропавловске можно было увидеть небольшие таблички с нарисованными на них средствами пожаротушения — ведрами, лопатами, баграми. Оказывается, они обозначали, что должен брать с собой доброволец, получив сигнал о возгорании. Вообще-то, люди и сами всегда понимали, что при первых же звуках набата или церковного колокола надо как можно скорее бежать туда, где появился дым. Иначе сам останешься без крыши над головой, без сена для скота, а то и без самих кормильцев – животных. Ведь «красный петух» редко сидел в своем гнезде, чаще перелетал с крыши на крышу, со двора в другой двор, пожирая все, что попалось ему на пути.
В нынешнем Казахстане почти каждый город претендует на первенство в создании профессиональных пожарных команд. Называются разные даты. Вероятно, их точность зависит от сохранения в архивах соответствующих документов, которые тоже часто погибали в огне. А так… Каждая крепость на линиях была деревянной, а потому зачастую и горела раньше, чем ее успевали достроить. Например, великолепный Тобольский кремль сгорал шесть (!) раз. В Семипалатинской крепости, где якобы появилась первая на линии пожарная служба, происходило то же самое – пожары случались в еще недостроенном укреплении. То же было и с нашей крепостью св. Петра. Но первое упоминание о пожарной охране зарегистрировано все-таки в журнале заседания Тобольского губернаторского совета в 1858 году, а говорится в нем о Петропавловске.
Секрет открывается просто: именно тогда, в 60-70 годы, после нескольких лет засухи горели селения, случались большие лесные и степные пожары. Во всех крупных городах Российской империи в те годы и начали создаваться профессиональные команды. Появились и новые предприятия, выпускающие снаряжение для них. Поначалу оно было очень громоздкое, неподъемное. Чего стоила только пожарная колонка, весившая 50 килограммов! Блестящая каска – 5, багры с двумя цепями — не меньше 70 кг! Приходилось в любую погоду таскать тяжелые промокшие, а в холод еще и замерзшие кожаные или брезентовые рукава, а после развешивать их для просушки.
Служба по-прежнему приравнивалась к военной, но была просто каторжной. Рабочий день начинался в 5 утра и длился 16 часов. Отлучаться с территории части можно было только раз в неделю, да и то на три часа. Плюс раз в месяц могли давать увольнительную на сутки. Дисциплина в части царила жесткая: провинившихся наказывали розгами или помещали в карцер. В те годы пожарная команда находилась в ведомстве полицейской управы, которую больше интересовала внешняя сторона: шумный и красивый выезд пожарной части, нарядная сбруя с украшениями и бубенчиками разного звона. Было модно иметь в городе духовые оркестры. Музыканты в красивых медных касках вечерами выступали в парках, принимали участие во всех городских праздниках, служили украшением любого военного парада, так как в результате постоянных тренировок отличались отменной выучкой. Блестящий внешний облик борцов с огнем призван был внушать горожанам мысль о высокой организованности и боеспособности пожарной части. На деле же, команда часто опаздывала к месту возгорания, упряжь рвалась, рукава ломались, а насосы не подавали воду. С водой вообще была катастрофа. Ее черпали из Ишима и возили в бочках, взбираясь в любую погоду на крутой склон. Кстати, именно поэтому город почти столетие находился под горой. Водовозы были, но не каждому горожанину было по карману нанимать их.
В городских газетах тогда появлялись такие объявления: «Городской Голова покорнейше просит жителей города, имеющих лошадей и бочки, а также водовозов доставлять воду на пожары. За каждую бочку воды доставленную на место пожара будет выдаваться марка в пятьдесят коп. за сороковую бочку (40 литров) и в тридцать за бочонок или полубочонок. Марки можно получать от членов Городской Управы присутствующих на пожаре».
Вскоре после петропавловского пожара и таких же происшествий в других городах уже не только в столицах, а даже в обычной провинции было приказано строить пожарные депо, конюшни, со съезжими дворами для конных обозов и инвентаря, казармы для служащих. Обычно такие городки занимали целый квартал, а то и больше. А главное – с пожарной каланчой! Именно она, наблюдательная вышка, всегда привлекала внимание горожан. По вывешенным на ней цветным сигнальным шарам, а ночами – по огням фонарей члены вольной пожарной команды определяли, где горит и какой силы пожар, и мчались к месту происшествия.

Когда пожарные проводили учения и взбирались на крыши, слава богу, условно горящих домов, и прыгали, как циркачи, с высоты в растянутые близ земли сетки, полюбоваться на храбрецов сбегались зеваки и вездесущие мальчишки.

Некоторые сохранившиеся до наших дней пожарные вышки напоминали фасады дворцов и стали визитной карточкой многих городов. Гордятся такими достопримечательностями, например, жители Кургана, Семипалатинска (Семея), а в Омске вышка, построенная по проекту архитектора Хворинова, автора торговых домов купцов Овсянниковых и Ганшина в Петропавловске и Омске, давно объявлена памятником архитектуры и охраняется государством.
К героям-огнеборцам горожане относились доброжелательно, хотя часто и подшучивали над ними.
Московский журналист Гиляровский – знаменитый Дядя Гиляй — в книге «Москва и москвичи» замечательно описал детали быта и службы огнеборцев. «Круглосуточную вахту, на смотровой площадке пожарной каланчи, нес дежурный. Заметив пожар, он звонил в тревожный колокол, сообщал специальными сигналами брандмейстеру место и степень развития пожара… В старину пожарных, кроме борьбы с огнем, совали всюду, начиная от вытаскивания задохшихся рабочих из глубоких колодцев или отравленных газом подвалов до исправления обязанностей санитаров. И все это без всяких предохранительных средств! Когда случилась злополучная ходынская катастрофа (давка на Ходынском поле во время коронации Николая П .- Авт.), на рассвете, пока еще раздавались крики раздавленных, пожарные всех частей примчались на фурах и, спасая уцелевших, развозили их по больницам. Затем убирали изуродованные трупы, и бешено мчались фуры с покойниками на кладбище, чтобы скорее вернуться и вновь везти еще и еще…
Было и еще одно занятие у пожарных. Впрочем, не у всех, а только у Сущевской части: они жгли запрещенные цензурой книги. Там, в заднем сарае, стояла огромная железная решетчатая печь, похожая на клетку, в которой Пугачева на казнь везли. Когда было нужно, ее вытаскивали из сарая во двор, обливали книги и бумаги керосином и жгли в присутствии начальства».
Начальники иногда «сдавали в аренду» своих подчиненных в театры, где они играли в массовках. В. Гиляровский рассказывает, как однажды таких «артистов», уже загримированных и одетых в костюмы чертей для какой-то оперетки, срочно вызвали на пожар «в чем были». Москвичи с удивлением и ужасом смотрели, как мчатся по улицам верхом на бочках черномазые черти с хвостами, а впереди всех, верхом на лошади, в полном обмундировании, скачет начальник пожарной части.
Грустно, но так же поступали с огнеборцами и в наших казахстанских городах. Правда, в роли чертей они не были замечены (или в истории не сохранились такие факты), но улицы военные в медных касках мели, дежурили на всех городских мероприятиях, отлавливали бродячих собак, водворяли в кутузку пьяниц и бездомных. Вольное общество имело своих печников, которые за плату занимались чисткой дымоходов в домах обывателей, а кузнецы-пожарные ремонтировали оборудование и выполняли мелкие заказы населения. Вырученные деньги шли в бюджет.
В Петропавловске пожарная часть располагалась в центре города – рядом с управой, а первая вышка в городе была расположена над зданием связи на пересечении улиц Пушкина и Пролетарской, рядом с пожарным депо. Она и сейчас украшает центральную площадь – красивое маленькое здание рядом с Казпочтой. Там круглосуточно дежурили наблюдатели. Учитывая особенности нашего климата, летом они сменялись через два часа, зимой – через час.

Однако первая вышка оказалась недостаточно высокой, поэтому наблюдения велись еще и с Вознесенского собора, с самой управы. Еще один пункт размещался на водонапорной башне в центре города, когда она была построена в начале ХХ века. Эта красавица, а позже еще и две ее «подруги» (на станции и около мясокомбината) облегчили работу борцов с огнем. Они накапливали воду, подаваемую из реки водокачкой (с 1903 г.) и распределяли по городу.
Закончилось «царское время» в Петропавловске громким пожаром. Не таким грандиозным, как в 1849 году, но тоже оставившем о себе грустную память. Накануне революции, позже получившей название Великой октябрьской, 3 октября 1917 года сгорело единственное в городе трехэтажное здание – универсальный магазин «Товарищества бр. Овсянниковых и А.Ганшина с С-ями». До сих пор авторы статей об этом событии воспевают лестницы, лифт, зеркальные стены и чучело кланяющегося покупателям медведя, словно забыв, что страна тогда стояла на пороге гражданской войны. Цены на всё, а главное – на продукты, росли, а купцы уверяли, что торговать нечем. Когда Временное правительство (а вовсе не большевики!) объявило в очередной раз о повышении цен, около магазина собрались возмущенные жители, в основном – женщины. Накал их возмущения был таким, что толпа ворвалась в помещения и разгромила их. Тащили всё, что попадалось под руку. Этим грабеж мог бы и закончиться, но погромщики обнаружили в подвалах огромное количество бутылок и бочек со спиртным (и это при сухом законе!). Бутылки растащили или перебили, вино из бочек выливали в ведра и уносили по домам. Наиболее нетерпеливые хлебали напитки пили прямо в подвале — с пола. От перепоя около 60 человек погибли. Почему вспыхнул пожар, так и осталось неизвестным, как и то, стихийными ли были такие же погромы почти во всех городах страны или кто-то умело их разжигал.

От «роскошного, лучшего в городе здания» в центре города остался лишь закопченный остов, пугавший горожан ровно десять лет. Единственное, что точно известно, — произошел пожар не «во время Октябрьской революции», а накануне ее. Если учесть, что советская власть шагала по стране очень медленно, а в Казахстане была установлена в городах и других крупных населенных пунктах Казахстана только к марту 1918 г., то окажется, что к пожару в «лучшем универмаге Петропавловска» большевики вообще не имели отношения, как это утверждается в некоторых статьях.
В 1927 году партийные и советские органы решили преподнести подарок городу к десятилетию революции. На старом фундаменте в сжатые сроки было построено в стиле модного тогда конструктивизма здание почтамта с симпатичным особнячком – бывшим полицейским управлением, ставшим посылочным отделом.

Любопытно, что современные противопожарные службы постсоветских республик ведут свое начало от разных событий. В России пожарные отмечают свой профессиональный праздник отмечают 30 апреля – отсчет ведется от указа 1658 года царя Алексея Михайловича. В Казахстане рождение противопожарной службы отсчитывают от 17 апреля 1918 года, когда В. Ленин подписал декрет «Об организации мер борьбы с огнём». Кстати, первым возглавил эту важную для любой страны службу муж сестры вождя Анны Ильиничны – Марк Елизаров.
Во многих европейских странах у пожарной охраны есть свой покровитель — святой Флориан, чей день памяти отмечается 4 мая.
Казалось бы, борьбе с пожарами сейчас уделяется максимальное внимание. И все равно В Казахстане каждый день происходит два пожара. В 2018 году в республике уже произошло 352 природных пожара, а нанесенный ими ущерб составил 199 млн тенге. Об этом недавно сообщил журналистам заместитель министра внутренних дел РК Юрий Ильин.
И еще одна особенность наших дней: в случае возгорания мало кто, кроме пожарных, спешит на помощь жертвам огня. Когда я писала эту статью, загорелся частный дом напротив моих окон. Их соседних пятиэтажек набежало около сотни зевак… со смартфонами. Ни один не бросился на выручку хозяину дома. Все стояли вокруг дома и фотографировали горящую крышу, на которой метался парень с автомобильным огнетушителем.