Художник оставил на картине загадки о Петропавловске — горы, всадник-собака и европейские дома

Поздним августовским вечером 1803 года на небольшом постоялом дворе в нижнем форштадте Петропавловской крепости остановились четверо мужчин. Одеты были все добротно, но не ярко, чтобы не привлекать излишнего внимания. Старший из них — на вид лет шестидесяти — расплатился за ночлег и ужин, а затем, наскоро перекусив, отправился в спальню. После долгой дороги он изрядно устал и хотел отложить дела на утро. Хозяину постоялого двора он представился составителем карты российской империи. Дело было «поручено Академией наук» — по какому случаю с ним были художник и два естествознателя-студента.

Сии прилежные к науке студенты и художник были молоды — им от силы было по 20 лет, а потому, отужинав — они уверенно вышли вон, чтобы посмотреть, в какую же это дыру они заехали на ночь глядя…

Часть первая. Шпионская

«Дыра» оная была к тому моменту значительной крепостью с постоянным населением около 3 тысяч человек — по современным меркам целый районный центр. В догорающем за стеной форштадта закате (он был огорожен не так внушительно, как крепость, но был также полностью обнесен частоколом по периметру и в 4 местах — где были ворота — охранялся солдатами из гарнизона) молодые люди уж слишком внимательно разглядывали и саму крепостную стену и ее жителей, а художник быстро рисовал грифелем во внушительном блокноте наброски местных видов. Блокнот был полон похожих рисунков, каждый из которых молодой художник старательно подписывал: «виды крепости», «местные типы», «слияние рек».

А молодые люди отчаянно веселились. Спустя полчаса, набравшись вина, все трое вступили в разговор с группой казаков и татар, собравшихся вечером у костра погреться. Беседа была долгая, ночь пролетела незаметно.

Наутро в комнатах, занятых приезжими, была полная тишина — после бурной ночи молодые люди крепко спали. И если бы кто в этот момент заглянул внутрь — то удивился бы. Еще вчера в стельку пьяные «студенты» — сосредоточенно писали письма…

Из этих четверых постояльцев — только художник был тем, за кого себя выдавал. Это действительно был талантливый рисовальщик по имени Емельян. Молодой вундеркинд, недавно окончивший Академию Художеств, да сделавший это с таким успехом, что ему была выделена к тому же довольно щедрая пенсия, неказистый паренек 21 года — Емельян Корнеев, Михайлов сын. Двое «студентов» — также отличники образования, вундеркинды — майор (в 25 лет!) Максим Ставицкий, участник боевых действий в Польше, будущий герой войны 1812 года, а затем тайный советник.

И флигель-адьютант Александр Бенкендорф 21 года — будущий «держиморда» (начальник политической полиции) всея Империи, который после восстания декабристов не пустил Пушкина в Париж…

Начальником над этими молодыми людьми был генерал Георг Шпренгпортен, 63 года, граф, участник войны со Швецией, перебежчик, заочно приговоренный к смертной казни в Шведской империи, будущий генерал-губернатор Финляндии.

Знай об этом вчерашние собеседники молодых людей — не стали бы они высказывать жалоб о тяжкой доле, да сетовать на то, что пока царь далеко — жизнь у них здесь в нижнем форштадте крепости Петра и Павла — не сахар. Но присутствие этой четверки в нашем городе было тайным, а цель была разведывательная: лично царь Александр I давал указания Шпренгпортену о том, какого рода сведения он хочет получить. После «внезапной» смерти своего отца императора Павла новый самодержец хотел знать все, что происходит в стране — и настроения низов, и реальное положение дел в городах, и, особенно, жизнь приграничных крепостей, одной из которых была крепость святых Петра и Павла.

Экспедиция была тайная и ездили по стране эти трое шпионов и художник — целых три года (1802-1805), составляя подробные отчеты, планы крепостей и виды местности, а потому и донесения читал исключительно только он, император. В Петербург из Тобольской губернии одно за одним летели донесения о том, что губернатор плохой, мздоимец и лиходей. Впрочем, практически в каждом регионе, где бывала эта тайная экспедиция, «глас народа» был примерно такого же характера. Вся эта экспедиция была настолько засекречена, что мы бы никогда не узнали о ней, вероятно, если бы не было о ней скупых упоминаний в карьере Бенкендорфа — личности очень известной и влиятельной, да обнаруженных уже после смерти главного шпиона империи его мемуаров. Рисунки же Емельяна Корнеева и вовсе могли не увидеть света, если бы уже спустя несколько лет после экспедиции — лишь некоторые из них не было разрешено опубликовать в великолепной книге-альманахе по этнографии Российской Империи, куда и вошел первый исторический рисунок Петропавловска…

Часть вторая. Загадочная

Эта чертовски странная картина — фактически первое изображение Петропавловска, каким оно стало известно широкой общественности в 1812 году (книга должна была выйти в свет с грандиозным успехом, но началась война и все было забыто). Сейчас, глядя на эту картину, большая часть людей, хотя бы немного знакомых с нашим городом, удивляются — что за странная архитектура и откуда взялись горы? На одном из местных сайтов в комментариях к этому рисунку было высказано даже крайне радикальное конспирологическое предположение о том, что Петропавловск на самом деле выглядел именно так в начале 19-го века, а затем случилась невероятная катастрофа (вплоть до ядерной бомбардировки) — но правду от нас скрывают.

Между прочим, картины Корнеева очень часто встречаются на сайтах любителей «тайной истории», ведь многие города в его изображении выглядят крайне странными и непохожими на современность.

Приводятся также предположения, что Корнеев был масоном, а в подтверждение заложенного в картины тайного смысла приводится, например, то, что в центре «Вида Петропавловской крепости на Ишимской линии в 3600 верстах от Санкт-Петербурга» (так называется эта картина) Емельян Корнеев изобразил всадника с лицом не то кота, не то собаки.

Если присмотреться к рисунку, и правда — всадник с лицом животного. Кстати, если это, например, голова собаки — то она символизирует охрану какого-либо священного места, как в древнеегипетской мифологии, так и в масонстве.

Вот вам и новая городская легенда Петропавловска — когда-то здесь были горы, архитектура Петропавловска еще 200 лет назад была вполне европейской — с черепичными крышами, а в подгорный форштадт вела широкая каменная лестница. И тайна эта хранится всадником с головой собаки…

Для подтверждения этой легенды, кстати, приводят другую известную картину Корнеева, изображающую Тобольск. На ней губернская столица вполне узнаваема — ее линии не изменились и сейчас — на том же месте стоит и Собор, и Рентерея, и дворец губернатора.
Значит сюрреализмом художник не страдал, и Петропавловск также изображен в соответствии с исторической правдой. Ну а потом все это было уничтожено катастрофой и многочисленными пожарами, которые в Петропавловске того времени случались раз в два-три года — и выгорало по половине строений. На предположения, что гора справа — это Жаман сопка, или гора Синюха на озере Боровом звучат доводы о том, что Петропавловск был пограничной крепостью и все, что было южнее — подвергалось набегам кочевников, а потому ехать в сторону Жаман-сопки, и уж тем более — в сторону озера Бурабай в те времена было равносильно самоубийству.

Автопортрет на фоне Петропавловска

Замечательная легенда, но истина нам важнее. Начнем, пожалуй, с кота, или с собаки. Черт кроется в деталях — размер оригинального рисунка — всего 17 на 22 см. И голова таинственного животного в общей сложности занимает около 2 миллиметров. Тут стоит дивиться мастерству художника, который на таком маленьком клочке бумаги сумел изобразить хоть какое-то подобие фигуры, не то, что уж снабдить ее четким «лицом». У девушки, спускающейся по лестнице — вообще нет никакого лица, только контур. Но Корнеев — вот ведь гениальный чертяка — умудрился точками изобразить лица. Теперь, удивительного типа строения — совершенно европейского вида — в 1803 году, когда Корнеев был в составе экспедиции в Петропавловске — подгорная церковь еще только строилась, не говоря уже о ее колокольне, которую построили в середине 19-го века. В тот период существовало только два строения, которые могли быть изображены как культовые — с колокольней (или минаретом), это была Касимовская мечеть 1795 года (первое каменное здание в городе, ярко выделявшееся на фоне остальных строений) и деревянная Солдатская церковь в Верхнем форштадте, с деревянной же колокольнею.

Европейский же облик строений легко объяснить тем, что свои наброски Корнеев превратил в этот рисунок, живя в Германии. Скорее всего, глядя на улицы Мюнхена, где художник жил с 1810 года, он и придал Петропавловску такой четкий европейский оттенок — черепичными крышами засверкала крепостная казарма, окаменела лестница в Подгорье, да и минарет с колокольней обрели совершенно другой вид. Изображение Тобольска, к слову, художник сделал «по горячим следам» — в 1802 году, в самом Тобольске, где тайная экспедиция провела несколько недель — потому и город на ней легко узнаваем. Что касается горы — то это действительно Жаман-Сопка.

Несмотря на то, что крепость наша была пограничной и на юг от нее не было еще крупных российских деревень (Явленка, Корнеевка, Сергеевка — все это появится только к концу 19-го века) — в степи было множество аулов, население которых было настроено к крепости дружественно. Ведь крепость была не только укреплением, но и крупнейшим центром торговли, поэтому нападать на нее никто не хотел. Именно потому большая часть крепостных пушек — не сделала ни единого выстрела, а в начале 20-го века и вовсе часть из них растащили горожане и использовали в хозяйстве для разных нужд. Так что наша тайная экспедиция — в сопровождении охраны, конечно — выезжала из крепости на юг для зарисовок степной жизни. Всадников на верблюдах на первом плане Корнеев взял именно оттуда: караваны шли в крепость по древнему торговому пути — мимо Жаман сопки, а в жаркую погоду степные торговцы купали верблюдов, да коней — в озерах Жаманколь, Тарангул…

Само же изображение было предназначено для этнографического альманаха, потому Корнеев и вместил в один рисунок как можно больше информации — и гору, и верблюдов, и крепость, и разные виды деревьев — тут совершенно отчетливо видны пирамидальные тополя, сосны, ивы… При ближайшем рассмотрении, кстати, довольно интересно выглядят избушки того времени — со скрещенным на крыше коньком. Вид совершенно не свойственный казацким куреням, такие избы — черта истинно сибирского города.

Одну небольшую загадку художник все же оставил на своей картине — под стенами крепости в лодке проплывает молодой человек в легкой одежде. Не военный и явно не торгаш, наверняка, не кочевник и, скорее всего, даже не рыбак. Кто это такой свободный в военно-торговом городке? Это молодой художник у стен крепости Петра и Павла…
Вот так на маленьком клочке бумаги Емельян Корнеев умудрился изобразить наш город, его жителей, природу и даже сделать автопортрет. И вся эта информация просто ждала, пока мы ее разгадаем.

…Впрочем, может это и правда горы, которые когда-то были в Петропавловске, а на лошади всадник-собака? Истина где-то рядом….

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск